— Да тут куча отличных клинков, и все как на подбор, Азиз! — воскликнул тощий, глядя на панель с оружием. — Мы мигом сделаем все, что велел Мансур.
— Слава Аллаху! — вдруг заговорил по-арабски мелодичный голосок. — Меня не коснется похотливая рука неверного!
Оба головореза обернулись и уставились на девушку, появившуюся из-за занавеси. Она была совершенно нагая, если не считать голубого ожерелья и атласных белых туфелек.
— Гурия сошла к нам прямо из рая! — благоговейно прошептал коренастый. Не веря своему счастью, он с восторгом пожирал глазами безупречную фигурку.
— Считайте меня наградой для всех правоверных, — сказала Дананир и, показав на Цзяо Тая, добавила: — Этот мужлан, сын осла, хотел меня обесчестить. Он уже потянулся за мечом, чтобы заставить меня принять его гнусные объятия, а я скрылась за этой завесой.
— Дай нам минуту прикончить его! — исступленно возопил тощий. — А потом мы все твои! Меня, между прочим, зовут Ахмед. А дружка моего — Азиз.
— Ахмед и Азиз, как бы не перепутать, — кивнула Дананир, огладывая их с соблазнительной улыбкой. — Оба вы прекрасные молодые воины. Дайте мне на вас налюбоваться!
Она подскочила к ним, ухватила их за рукава и поставила рядом у самой занавеси.
— Во имя Аллаха! — нетерпеливо воскликнул приземистый. — Стоит ли забивать ерундой такую прекрасную головку! Сначала…
Не договорив, он прижал руки к груди и осел на пол, а из ощерившегося рта полилась кровь.
Дананир с испуганным криком обвила руками второго.
— Да хранит нас Аллах! — запричитала она. — Что же это…
И тут на голову араба обрушилась большая алебастровая ваза. Дананир отскочила в сторону, и араб ничком повалился на тростниковую циновку.
Вышедшая из-за занавеси Дуньязада не могла оторвать глаз от двух поверженных арабов.
— У тебя хорошо получилось, — похвалила ее Дананир. — Но почему ты не зарезала и второго? Сама знаешь, как капитан любил эту вазу.
— У него чересчур широкие плечи, вот я и подумала, не носит ли он кольчугу.
Дуньязада старалась говорить небрежно, но голос ее дрожал. Она сильно побледнела, а на лбу выступила испарина. Внезапно она отбежала в дальний угол, и ее вырвало прямо на пол. Повернувшись и откинув с лица влажные волосы, она сказала в свое оправдание:
— Должно быть, это рыба, которую я ела днем. Пойди-ка надень шаровары и помоги мне привести его в чувство.
Она встала на колени рядом с Цзяо Таем и принялась растирать ему шею и плечи. Дананир принесла кувшин и начала лить ему на голову воду.
Наконец Цзяо Тай пошевелился. Еще не придя толком в себя и увидев над собой два одинаковых лица, он прошептал: «Ужасные близнецы!» — и поспешно зажмурился.