И настал мир (Субботин) - страница 8
Сомнений не было. Да, никаких сомнений больше не оставалось: перед ними действительно был рейхстаг.
Во второй половине дня тридцатого апреля 1945 года нашей дивизией, действующей в составе 3-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта, вместе с подразделениями соседней дивизии рейхстаг был взят. А вот что произошло дальше…
Немецкий гарнизон, оборонявшийся в рейхстаге, укрылся в подвалах здания и продолжал сопротивление. Началась длительная борьба. Во второй половине дня первого мая рейхстаг загорелся. На крыше рейхстага уже реяло Знамя Победы, а рейхстаг горел.
Сгрудившись в тесном коридоре, куда огонь ещё не успел проникнуть, четыреста наших бойцов стояли, тесно прижавшись друг к другу. Дышать им было нечем. Многие лежали на полу, кое-кто натянул противогазы. Но уходить из рейхстага бойцы не хотели. Когда огонь утих, бои возобновились.
Это были нелёгкие минуты и часы — длинные, медленно отмеривающие время. И весы в руках стоящей над входом в один из залов мраморной скульптуры долго ещё раскачивались…
Да, четыре года войны наши бойцы, мы все, шли к рейхстагу, к Берлину, а они и поверить не могли, что уже дошли, что рейхстаг перед ними.
Наши солдаты, находящиеся в рейхстаге, не знали, что война кончается, но это, я думаю, хорошо знали немцы, загнанные в подвалы под рейхстагом.
«ПОЛКОВНИК» БЕРЕСТ
Из глубины подвала вдруг выкинули белый флаг.
На лестнице, на нижней площадке, появился офицер. Шинель распахнута, в руке — парабеллум. Он заявил, что немецкое командование готово начать переговоры. Но… с офицером в высоком ранге.
На лестницу к немцам отправился Берест…
Берест — замполит командира батальона. Лейтенант. Да и в этом звании он лишь несколько дней: приказ пришёл, когда мы вступали в Берлин. Ещё вчера Берест был младшим. Однако он давно, уже несколько месяцев, работал заместителем у комбата Неустроева.
Алексею Бересту было двадцать, всего только двадцать лет. Совсем недавно он ходил в комсомольцах.
Он и отправился туда.
Как-то само собой пал на него выбор. Скорее всего, это Берест и сказал, что пойдёт он.
Солдат полил ему из фляги, и он смыл копоть с лица. Даже теперь, после этих двух тяжёлых ночей, он выглядел подчёркнуто аккуратным. Вчера, на площади, он лежал в одной воронке с бойцами своего батальона. Потом с двумя разведчиками — Кантарией и Егоровым — он устанавливал знамя… Теперь, вот уже сутки, вместе со всеми он был здесь, в рейхстаге.
Поверх гимнастёрки Берест надел чужую чью-то длинную кожаную куртку. Капитан Матвеев, политотделец, отдал ему свою новую, с малиновым околышем фуражку.