— Не знаю. Я здоров. В целом. Или ты и у меня что-то видишь?
— Нет, не вижу. Но курить бросайте.
— А вообще… Откуда ты знаешь, студент-второкурсник? Знаешь то, что остальные не видят в упор?
— Мы уже говорили на эту тему, Андрей Николаевич. Особенности мыслительного процесса. Да и потом… Почему не видят? Может, и видят — те же каборановские врачи. Видят, только боятся сказать.
— Ох уж и боятся. Сейчас не пятьдесят третий…
— То-то и оно, — но развивать тему я не стал. Предложил ещё чая, Андрей Николаевич отказался и, поняв намёк, откланялся. Хотя я вовсе и не намекал ни на что.
Какие у него отношения с Кузнецовым, чем тот ему не угодил, не знаю. По пути во ферзи порой мешают далекие фигуры, скрытые до поры, а потом раз — и выскакивают из-за засады. Может, такой фигурой и является Кузнецов?
Темна вода во облацех…
Тут пришли Лиса с Пантерой. В домашних кимоно.
— Кто тут был? — спросила Лиса.
— Отец, — догадалась Пантера. Может, по запаху. В гостиной Андрей Петрович не курил, но запах сигарет пропитал его одежду, и уже оттуда просочился в воздух.
— Ну да, Андрей Петрович. Зашел по-соседски, поинтересовался, как съездили, что видели. А потом уехал обратно в город.
— Тогда что мы видели? Что за странный прием устроил нам этот Кузнецов?
— И вовсе не странный. Просто… Просто в омут заплыли рыбешки. Окуньки, красноперки всякие… Бойкие, но маленькие. А в том омуте живет сом. Долго живет. Не сом уже, а сомище. Вот сом и показал, кто есть кто. Это мы для института нашего — величины. Звезды, если сказать скромно. А для людей масштаба Кузнецова — не более, чем детишки, выучившие стишок, и читающие его со всех табуреток. Он нам и дал знать, что мы покамест детишки. Конфетами угостил.
— Коньяком, — заметила Ольга.
— Взрослыми, но детишками. Впрочем, это он по-доброму. Хлеб преломил с нами, за одним столом ел. Просто намекнул: расти нужно. Не останавливаться на достигнутом. Потому что впереди дистанция огромного размера. А то станем, как младокоммунарцы…
— А чем плохи младокоммунарцы?
— А ничем. Радиостанция «Ворон». Но мы-то способны на большее, нежели работа в областной молодёжной газете.
— А я думаю, что дядька просто больной, — сказала Лиса.
— Больной в смысле…
— В медицинском. Уж очень он усталым выглядит. Ему бы обследоваться…
Потомственный медик — это не просто слова.
— Ладно, девочки. Я думаю, что неплохо бы нам троим подтянуть немецкий язык. Читаем немецкую прессу, слушаем немецкое радио, общаемся с немецкими студентами.
— Почему с немецкими?
— На днях я получил предложение спорткомитета — поучаствовать в Венском шахматном конгрессе. Говоря проще, в шахматном турнире. С двадцать третьего февраля по четырнадцатое марта. Поедем втроём. Ольга — мой тренер по физподготовке, Надежда — специалист-психолог. Так я вас представлю в заявке.