По окончании трапезы император уединился в своем кабинете, куда должен был явиться Лорис-Меликов, которого государь вызывал к себе в тех случаях, когда это позволяло состояние здоровья последнего; в противном случае его величество сам отправился бы к графу после смотра войск.
Нужно ли усматривать предчувствие в настойчивом желании императора передать графу Лорис-Меликову некий важный документ, только что им подписанный и содержание которого должно было быть обнародовано на следующий день, в понедельник 14 марта? Этот неизданный документ заключал в себе высочайшую волю государя, новое проявление его усердия в деле передовых реформ, естественное следствие его огромной любви к народу, судьбы которого вверил ему Бог. Будучи формально самодержцем, Александр II был более либерален в своих принципах, чем большинство его подданных. Следует признать, что императору с трудом удавалось находить высокопоставленных людей, способных следовать его взглядам и осуществлять его намерения. Явное и неопровержимое доказательство этим словам, лишь еще более подтвердившимся в дальнейшем, можно увидеть в административных актах, последовавших за его трагическим концом.
В своих непостижимых постановлениях и в вечной мудрости своей Бог позволил этому великому государю, бывшему совершенным образцом человеколюбия, провести последнюю неделю его славной жизни за исполнением обязанностей доброго христианина. И Бог пожелал, чтобы в довершение великой просветительской деятельности на благо своего народа он перед смертью составил торжественный акт, как последнее проявление преданности своей родине, подписав его, если можно так выразиться, кровью мученика.
Александр II восшел к Предвечному с пальмовой ветвью мученика и в бессмертном венце неувядаемой славы; он всегда будет жить в памяти русского народа, которому был отцом и которому, покинув этот мир, он оставил, увы! лишь жгучие сожаления о себе и многие слезы, которые ничто не может ни ослабить, ни исчерпать.
Вручив Лорис-Меликову этот важный документ перед тем, как отправиться на парад, император поднялся к жене, которая в то время завтракала вместе с детьми, и сказал ей: «Я только что подписал документ, о котором говорил и который, надеюсь, хорошо будет принят и станет для России новым доказательством того, что я предоставляю ей все, что возможно». Произнеся эти слова, он осенил себя крестным знамением и добавил: «Завтра он будет обнародован в газетах; я приказал это сделать». Пребывая все в том же безмятежном состоянии духа, император провел с своей семьей не более пяти минут, ибо торопился на парад. Княгиня сказала ему: «Надеюсь, ты поедешь не через Невский проспект, а через Екатерининский канал?» Император ответил: «Конечно, так и сделаю».