Но вот мы встречаемся, выпиваем шампанского, и волшебный энергетик помогает мне пережить и это. Мы посещаем пару ресторанов и идем к театру – положить цветы Марку Захарову, он накануне умер. Я рассказываю Ане про свое веселье и про то, что один парень был очень даже ничего. У театра и цветов мы знакомимся с двумя мужчинами, которые снимают сюжет о трагедии, а подруга-то – тоже режиссер, и у них завязывается интеллектуальная беседа. А я под эту беседу тактично откланиваюсь и зачем-то пешком бреду до Пушкинской.
Я нахожусь в том уже вовсе не веселом состоянии, известном всем забулдыгам, когда ты готов рухнуть на пол и уснуть, но при этом непреодолимо голоден. И вот я захожу в ресторан, немного там сижу, выбрала кушанья, но ко мне так никто и не подходит взять заказ, поэтому я иду в «Макдоналдс» по соседству.
Накупила себе еды, вызвала такси и поехала домой, чтобы с блаженством рухнуть в кровать.
Все-таки я за это время научилась хотя бы немного о себе заботиться.
Так началась худшая неделя в моей жизни.
Хреново настолько мне не было никогда. По сути я залетела во вполне себе запой, начиная с бутылки в пятницу и продолжая, продолжая, продолжая пить три дня. Клятвенно обещаю себе никогда больше не пить два дня подряд.
Понедельник. Я не смогла встать. Мы с детьми прогуляли школу и сад. На этой неделе я почти вовсе не работала, выполняя только то, что от меня кто-то требовал, кроме меня самой. А таких людей в моей жизни тогда практически не было. Я смотрела сериалы и ела то, что не требовало готовки. Все!
Звучит неплохо, но как бы не так. Это был ад, при воспоминании о котором меня до сих пор передергивает как от рюмки водки на голодный желудок. Я созвонилась с Алиной где-то в пятницу, чтобы с облегчением узнать, что она провела эту неделю ровно так же. Это было самое длинное и отвратительное похмелье в моей жизни, но не последнее. Пришла в себя я только в пятницу, зато уже в субботу мы договорились встретиться с тем парнем.
Человек живет надеждой, но, когда до тебя добирается похмелье, подобное тому, что я испытывала в последние годы, ты приобретаешь уверенность, что жизнь бессмысленна, что ты умрешь, что ничего уже нельзя сделать. Ни одна вещь в мире не сможет поднять твой дух, пока сей ужас не пройдет или пока ты не проспишься. На заре алкогольной карьеры мое похмелье длилось всего день, но в этот раз продержалось целых пять. Не с одинаковой интенсивностью, не в полную силу, но оставляя в каждом часе шлейф послевкусия пережитого кошмара.
Алкоголь лишает боязни смерти. А страх смерти это и есть то, что заставляет нас любить жизнь. Вот почему так страшны приступы подобного морального похмелья, а вовсе не из-за сушняка, головных болей или тошноты. Такой бодун придет, конечно, не вдруг и не сразу. Приступы меланхолии после возлияний стали посещать меня только в последние несколько лет. Но, скажу честно, оказались практически основной причиной, почему я задумалась о том, чтобы не пить вовсе.