– Уйди, – прошептала я, глядя на него. – Прошу тебя, уйди…
И он ушел. Он ушел, а его брат остался.
Меня перевели из реанимации через два дня. Я оказалась в палате-люкс в отделении, где работал Одьен. Это он собрал меня. Ушил легкое, ушил печень, удалил селезенку, сшил разорванный кишечник. У меня был сломан таз и бедро. Их тоже собрали, и теперь во мне было немного искусственного материала. Мне нельзя было ходить, и дни напролет я проводила в постели, лежа на спине. Ко мне приходил заниматься инструктор, массажист, сиделки мыли меня и переодевали. Несколько раз пытался зайти Айени, но я тут же впадала в истерику, и он уходил. Родители и братья не навестили меня ни разу.
Мы с Одьеном никогда об этом не говорили. На своих дежурствах он заглядывал ко мне и приносил горячий кофе с круассанами. А иногда он просто оставался на работе допоздна, и тогда мы вместе с ним смотрели комедии по телевизору и обсуждали последние выпуски медицинских журналов. Одьен был первым, кто взял меня за руки и помог мне встать. Он был первым, на кого я опиралась, выходя в коридор без «ходунов».
Это произошло за неделю до выписки. Был поздний вечер, и большинство врачей ушли домой. Я вышла в коридор на прогулку и шла в ночной рубашке вдоль одной из стен, придерживаясь за перила. В конце коридора, по которому я шла, я увидела своих родителей. Они были одеты в черное. Я остановилась. Они смотрели на меня. Я – на них. Спустя несколько минут за родителями показались фигуры моих братьев. За ними – Айени и Одьена. Мама первой пошла навстречу ко мне. Остальные последовали за ней. Мама остановилась в метре от меня. Остальные – за ее спиной.
– Мама, – прошептала я и слезы навернулись на глаза.
Она не плакала. Она смотрела, как плачу я.
– На ее месте должна была быть ты, – наконец произнесла моя мама и бросилась на меня с кулаками. – Тварь! Тварь!!! Я тебя ненавижу!!! Ты убила ее! Ты убила ее!!! Тварь!!!
Она повалила меня на пол, а отец и братья пытались оттащить ее назад. Одьен подхватил меня на руки и унес в палату. Я слышала стенания и ругань в коридоре. Я слышала, как мать проклинала меня.
– Она не в себе, – пытался успокоить меня Одьен. – Она не понимает, что говорит.
– Мэйю, – Айени снова оказался рядом.
Он был рядом, а я все еще не могла на него смотреть.
– Лучше бы я сдохла, – прошептала и укрылась с головой.
Я рыдала долго. Так долго, что не помнила, как уснула. Когда проснулась, Айени все еще был рядом.
– Я связался с центром реабилитации в Т. Послезавтра они готовы тебя принять. Восстановление после таких травм займет не меньше года. Да ты и сама это знаешь. Я хотел тебя спросить…