Айени швырнул распечатку мне, а сам пошел мыть руки.
– Почему ты не на работе? – спросила я, поджигая бумажку на кухне.
Айени вошел и услужливо включил вытяжку.
– Отпуск взял.
– Надолго?
– Пока на неделю.
– Ясно, – я бросила догорающую распечатку в раковину.
– Есть хочу, – Айени открыл холодильник, но там было пусто. – Одевайся. Поедем обедать.
Он вел себя так, как будто вернулся домой после рабочего дня. «Жена, что на ужин? Нет ничего? Поехали ужинать в город!» Как будто это не он проснулся поутру на полу. Как будто не его машину я угнала. Как будто это не я оставила рубец на его оболочке.
– Мне кажется, тебе пора, – я оперлась руками о раковину.
Не хотела на него смотреть. Разговаривать с ним. Слышать его голос. Чувствовать его запах. Не хотела всего этого.
Айени подошел ко мне и остановился за спиной. Его ладони поползли по моему животу, и он наклонился вперед, прижимаясь ко мне всем телом.
– Я верю, что люди могут меняться, – прошептала себе под нос. – Но к сожалению, чаще они меняются в худшую сторону, – я отстранилась от него и отошла. – Переспать с Кейдж Оусен, – я покачала головой, – в то время, как твой брат с ней встречался, – это перебор.
– Я не спал к Кейдж, – Айени оперся о раковину точно так же, как на нее опиралась я только что. – Я никогда не спал с Кейдж.
– С Алексис Ней у тебя тоже ничего не было?
– Нет.
– Свежо предание, да верится с трудом.
– Это Хендрикс тебе наплел?
– Фрэнк пересказал сплетни, – я сжала губы в прямую линию.
– Он ни хрена не знает ни обо мне, ни о моей жизни!
– Ты спишь со всеми подряд.
– Не со всеми!!! – его указательный палец устремился в меня. – Не со всеми!!!
– Кто я такая, чтобы судить, – я склонила голову на бок и пожала плечами. – Это твоя жизнь. Делай с ней, что хочешь, – я развернулась и пошла в спальню.
Он пошел следом за мной. Ничего не говорил, только стоял у двери и смотрел, как я натягиваю на себя мотоциклетный костюм. Я застегнула воротник и повернулась к зеркалу. Женщина в черном смотрела на меня. Женщина с белыми волосами в черном. А позади нее стоял мужчина, в котором она разочаровалась. И внутри все болело, и обида сковывала грудь, но кто я такая, чтобы судить? Дефлорация у гинеколога в двадцать три и первый секс в тридцать пять. И я как будто бы безгрешна, а он погряз в грехах, только он не убийца, а я… Я – да.
Я развернулась, обогнула Айени в дверях и пошла в коридор. Обула мотоциклетные ботинки, взяла рюкзак с барахлом Донохью и направилась к двери в гараж.
– Куда ты собралась ехать? – Айени загородил торсом проход.
– Это не твое дело, – ответила я и попыталась пройти, но он не пустил.