– Нет, не получается, – наконец произнесла Надя. – Не слышу ничего, кроме дождя. Я, если ты помнишь, переводчица… То есть человек, связанный со словом. Словом-то все можно выразить, а вот как сделать это с помощью нот?
– Идем, – он взял ее за руку, повлек за собой.
– Куда? – встревожилась Надя.
– Ко мне…
– Зачем?
– Затем, чтобы понять, как это можно сделать при помощи музыки…
Под студию Леону была отведена, наверное, самая большая комната в квартире – обшитая светлыми панелями, с каким-то особенным полом и потолком.
– Это звукоизоляция, – объяснил Леон.
В комнате стоял компьютер с принтером и прочей оргтехникой и небольшой рояль.
– Ты здесь сочиняешь? – благоговейно спросила Надя.
– Да.
– И на компьютере? – Она увидела распечатку нот возле принтера.
– И на нем. Ну, слушай. – Он сел за рояль, задумался на несколько мгновений, а потом прикоснулся к клавишам пальцами. Тихо, осторожно, едва слышно – в самом деле, звуки будто рождались из тишины, из какого-то объемного пространства. Постепенно они становились более отчетливыми и узнаваемыми.
«Да, это похоже на дождь, который мы только что слушали, – удивленно подумала Надя. – Я различаю и стрекотание капель по карнизу, и гудение проводов, и ветер…»
Постепенно к основной теме присоединилась другая – та, которую Леон назвал «человеческой». Печаль, радость, взрывы эмоций, безнадежное разочарование… Это был уже не дождь, а слезы, лившиеся с небес, – слезы грусти и восторга.
Точно завороженная, закутавшись в длинную шаль, стояла Надя возле рояля и смотрела на Леонтия Велехова. Он улыбался, его пальцы торопливо летали по клавишам, он был весь вдохновение и радость. Надя и не подозревала, что Алькин муж может быть таким. Сутулый, нескладный, странный, застенчивый человек, про которого Лиля Лосева как-то за глаза сказала с презрительной усмешкой: «Ох, уж эти гении…» – вдруг превратился в другого – легкого, отчаянного, заражающего своей энергией и страстью…
Музыка, дойдя до апогея, начала затихать, постепенно пропала вторая тема. И теперь это снова был просто дождь, тихий, монотонный, бесконечный дождь…
– Здорово! – с чувством произнесла Надя и захлопала в ладоши, когда угасла последняя, вибрирующая, едва слышная нота.
Леон закрыл крышку рояля и поднял глаза на Надю. Глаза за стеклами очков были зеленовато-серые и прозрачные. И вообще, он был удивительно красивым человеком – кротким и страстным одновременно, странно, что проницательная Лиля Лосева не разглядела в нем этого.
– Что, тебе понравилось? – смущаясь, неловко спросил он.
– Очень! А что у тебя еще есть?