Концепция Мессии в фильме явно не христианская. По христианскому вероучению, Иисус был безгрешным богочеловеком, который подарил миру избавление не через насилие, а через самопожертвование и последующее воскрешение. Нео же, напротив, обычный человек, и далеко не безгрешный. Он использует ради достижения собственных целей насилие (в том числе, возможно, бессмысленное убийство невинных), и даже если ему удастся избавить человечество от рабства и иллюзий, истинное избавление ему не под силу.
Фильм также строится на нехристианской концепции человеческого несчастья. В христианской вере главная проблема человека – отчуждение от Бога, которое происходит с грешниками. В «Матрице» же главная проблема человека – неведение и жизнь в иллюзиях, что по духу ближе восточному мистицизму или гностицизму, чем христианству[47].
Как отметила в интервью Лана Вачовски, одним из мотивов «Матрицы» является «поиск реинкарнации Будды». Подобно тому как последователи Далай-ламы считают его инкарнацией бодхисаттвы сострадания, Морфеус и его команда верят в то, что он является инкарнацией первого человека, которому удалось освободиться из Матрицы – кем-то вроде Моисея. Хотя некоторые древние Отцы и Учителя Церкви (Ориген) допускали идею реинкарнации, а некоторые либеральные богословы[48] по-прежнему воспринимают ее всерьез, ее практически невозможно совместить со Священным Писанием, и поэтому эта идея отвергается большинством направлений христианства.
Одной из основных тем в «Матрице» является «пустота» или эфемерность эмпирической реальности в том виде, как мы ее обычно воспринимаем. Особенно это заметно в речи ребенка-буддиста о несуществующей ложке: «Не пытайся согнуть ложку. Попытайся вместо этого осознать истину: ложки не существует. Тогда ты поймешь, что гнется не ложка, а твое сознание». Эфемерность эмпирической реальности – фундаментальный принцип индуизма, буддизма и многих других восточных духовных практик. В христианстве же, напротив, представление о том, что реальность иллюзорна, обычно отвергается как несовместимое с существованием всемогущего истинного Бога.
Многие восточные религии считают время цикличным, относительным и в конечном счете эфемерным[49]. В фильме проскальзывают похожие взгляды. Время в «Матрице» относительно и пластично: его можно ускорить, замедлить и даже остановить. Отметка «наши дни» всегда устанавливается (и, возможно, периодически сбрасывается) на конец XX века. Когда происходит дежавю, время зацикливается. Будущее может быть предсказано. Такое видение времени присуще восточному мистицизму и паранаучному нью-эйджу, а не христианству. В христианстве время реально, а не иллюзорно, оно движется вперед, а не циклично, а возможность предсказывать будущее – редчайший дар от Господа, а не удел бабушек-экстрасенсов.