Шёл он быстро, но и поле было не маленькое — я успел достать из ящика винтовку, проверить, есть ли в ней патроны и навестись на приближающуюся фигуру.
— Стоять! Ещё один шаг и я стреляю!
— Мартин, таки шо у вас за привычка тыкать всякими ружьями в живого человека! — разумеется, останавливаться он и не подумал, только руками стал размахивать еще больше, — Вы уже столько лет не в Совдепии, могли бы набраться культуры…
Про культуру — это получилось особенно смешно, учитывая, что сам говоривший был похож на сбежавшее от ворон пугало. Тощий, нескладный, в длинном темном пальто, шарф машинной вязки свисает до колен, как сопля, котелок вечно сдвинут набок и только по тронутым сединой пейсам можно понять, что перед тобой не мальчишка. Ну или рано постаревший мальчишка. Впрочем, у тех обычно взгляд совсем другой.
— Там же, где вы наглости набрались, Гольдберг?
— Ой, да какая там наглость, я вас умоляю. Не, в прошлую… и позапозапрошлую встречу таки у нас были небольшие сложности. Но это же не повод… вообще ни к чему не повод. А вы тут расселись, наставили на меня ржавый "манлихер"… — Микаэль «Мика» он же "Ребе" перехватил винтовку за ствол и принялся лязгать затвором, — к слову, из какого музея сперли и почём отдаете? Или может вам нужны к нему патроны, чтобы смелее было целить, когда навстречу пойдет кто-то кроме бедного еврея? Так я могу продать…
Патроны к "манлихерам" у нас были, просто я не стал заряжать — на пулю в голову "Ребе" действительно не наработал. Максимум — ляжку ему прострелить, чтобы неповадно было, но поле было заставлено плотно, да и дома как раз в той стороне…
— Гольдберг, — устало вздохнул я, — уж в чем, а в вашей способности продать хоть родную мать я не сомневаюсь ни секунды…
— Давайте таки не будем беспокоить мою покойную маму, мир её праху, хорошая была женщина, хоть и немного таки-да легкомысленная. — "манлихер" в руках у Микаэля словно сам по себе сменился на "испанский маузер".
— Между прочим, у меня до вас вполне серьезное деловое предложение, даже три. Не до вас лично, а до главного вашей шайки.
— Мы уже знаем, как вы любите говорить, «за ваши предложения», Мика. И в прошлую встречу и в позапозапрошлую тоже.
— А вы все же послушайте, — Гольдберг, подвернув пальто, осторожно сел на соседний ящик. — Во-первых, я готов-таки скупить весь ваш хлам, чтобы вам не пришлось тащить его в Испанию…
Должно быть, в этот момент очень смешной вид стал уже у меня. Нет, конечно, что знают двое — знает и свинья, но так быстро?!
Мика заржал.
— Вы так смотрите, Мартин, словно увидели, как покойный Эрик Гудини таки исполнил свой лучший трюк и воскрес. Узбагойтесь, я не читал ваши мысли. Просто стоял рядом, когда этот шлимазл Шоффар сказал девушке за конторкой, что прилетел на вашей «Доброй тете». У красотки Мегган, чтоб вы знали, четвертый размер и когда она печатает… короче, я немного знаю за этого Шоффара, он светится в делах одной французской конторки, в основном по Испании и Африке. Я подумал и таки поставил на испанцев и теперь вижу, шо угадал. Привыкайте… наш мирок маленький, все про всех знаю. Кстати, — посерьезнел Гольдберг, — мои соболезнования по поводу истории с Мастером.