Другая жизнь началась, только когда Влада окончила институт и пошла работать. Сочинительство отошло на второй план, а потом и вовсе заглохло. Во-первых, на него не стало хватать времени, и писать ей теперь приходилось только умные статьи и никому не нужные пухлые отчеты, планы и программы. А во-вторых, она всё же повзрослела. Развитие героя худо-бедно произошло, и Владе стало понятно, что слово «великий» к ней никак не приклеивается. Наверное, думалось ей тогда, писатели рождаются с какими-то особыми «царскими знаками», которых она на себе не обнаружила. И Влада погрузилась в простую, понимаемую, предначертанную жизнь.
Родители были довольны, хотя и не одобряли выбора гуманитарных дисциплин: оба они были физиками, то есть действительно занимались наукой. А всякая там лингвистика-филология-философия – это не наука вовсе, а болтовня. Сейчас Влада была с ними задним числом полностью согласна. Недаром в английском языке понятие «science» не включает в себя гуманитарные дисциплины. Но что поделать, если естественные науки ей не давались.
В общем, началась серьезная жизнь. Но теперь, когда Влада уже на пенсии, ей кажется, что всё это было, в сущности, сплошной игрой. Вот как в детстве были у нее разные развлечения: газету выпускать, спектакли ставить, «музей» организовывать, – так и потом вся это суета на кафедре, имитация научных трудов, высиживание на скучных собраниях с умным видом, претензия на учёность, хотя кому эта филологическая премудрость нужна? – всё это было какое-то странное театральное представление.
Семейная жизнь тоже была игрой – во взрослую. Хозяйка из нее так себе, но отчего же не попробовать себя в этой роли? С сыном мужа – припозднившееся желание поиграть в дочки-матери. (Почему, кстати, говорят «дочки»?) Не всерьез, в общем. А своих детей не было, да и не хотела. Это слишком навсегда, это не муж, не работа – не бросишь.
Роковая женщина – тоже роль, любимая. Ладно, бодливой корове бог рог не дает.
Теперь вот игра в писателя. Писатель, у которого не наберется и сотни читателей. Уже без претензии на «великость», даже на хоть какую-нибудь известность. Проводили тут какой-то опрос – выяснилось, что на настоящий момент в России считают себя литераторами более ста тысяч человек. А книг на ЛитРесе выставлено рядом с ее опусами – миллионы.
И всё-таки желание продолжить эту «игру в писателя» не отпускает. Чешется вот что-то в душе. Но все сюжеты, которые приходят ей в голову, ужасно банальны. Наверное, это потому, что они из жизни, а жизнь, по сути, весьма тривиальная штука. Парадокс в том, что когда с тобой случается самая обыкновенная история, она тебе кажется уникальной, потому что твои чувства необыкновенны и ты сама тоже. Никто, как ты, любить не может, и всё такое… И пишешь, вот пишешь, стучишь пальцами по клавишам – всё про себя, хотя кому ты нужна? Всё равно тебя никто не поймет. Пожмут плечами и скажут, что это уже сто раз было, да и мысль изреченная есть, по большому счету, ложь.