— Не думаю, что он его бросил. Он скорее бросил бы родную мать, чем Черча.
— Ты считаешь, что его убили?
— Я ничего не исключаю.
Наличие столь трагической вероятности погружает женщину в глубокое раздумье. Не сказал бы, что это скорбное раздумье, скорее — озабоченность.
— Хорошо, что полиция не опечатала его квартиру, — замечаю, чтобы приободрить ее.
— Чего же тут хорошего? Ты же сказал, что бандиты перерыли там все вверх дном.
— Это они так считали.
— А ты что думаешь?
— Думаю, что кое-что осталось.
— Если ты имеешь в виду бронзовые часы и портрет графини, то это не бог весть какие ценности.
— Я имею в виду кое-что посерьезнее. Но не будем торопиться. Пусть все уляжется. Всему свое время. Подумай лучше, где он мог затаиться.
— Именно об этом я и думаю. Должно быть, выбрал такое место, которое считает самым надежным. Только вот где оно?
Спустя три дня тайно следую за «опелем» Пешо и оказываюсь в поселке на берегу Мондзее. Кто-то скажет, что это черная неблагодарность — шпионить за человеком, который спас тебе жизнь. Но что поделаешь — работа прежде всего.
Мондзее. Табаков любил это место. А теперь именно здесь ошивается его водитель. Ездит от лавки к лавке, покупает то да се, словно этого всего в Вене не купить. Может, он просто избегает слишком часто появляться на людях в Вене? Но почему облюбовал именно Мондзее? На улочках поселка трудно разъехаться. Не удивительного, что скоро наши с Пешо дороги пересекаются. То ли он мне преграждает дорогу, то ли я — ему, но мы пересекаемся.
— Здравствуй, Пешо. Какими судьбами?
— Здравствуйте, товарищ начальник. Вы тут на отдыхе?
— Ну, да, ты ведь знаешь, в каком я состоянии. Если бы ты не спас мне жизнь…
— Давайте лучше не будем об этом.
— Не надо стесняться своих добрых дел. Завидую Табакову, что у него такой помощник. Как у него дела?
— Не знаю. Я ведь уже говорил.
— То, что ты один раз соврал, не значит, что нужно повторять свою ложь бесконечно. Тебе известно, что я не отношусь к врагам твоего шефа.
Он молчит.
— Ладно, — говорю ему, — чего ты надулся. Табакову от меня одна только польза.
— Я тоже так считаю. Но мне приказано остерегаться всех без исключения.
— От меня не убережешься. Если уж пристану, то не отстану. Ладно, говори.
Домашний пансионат «Эдельвейс» — двухэтажная вилла в альпийском стиле. Расположена на противоположном берегу озера, в тенистом месте и выглядит почти безлюдной — наверное, потому, что скрыта густой тенью нависшего над ней лесистого склона. Тихое и изолированное место, великолепное пристанище для любителей одиночества, которое в данный момент не используется. На деревянном заборе висит табличка с надписью: