— Ты забываешь о Брунгильде.
— Она все присвоила без всякого завещания. Планирует создать фонд, чтобы обессмертить его имя.
— Ты не думаешь, что стоит заглянуть в квартиру. У тебя же есть ключи.
— Боюсь. Скажут, что я воровка.
— Очень может быть. Не стоит торопиться.
Вопрос о наследстве беспокоит и меня, но сейчас у меня есть более насущные заботы, связанные с одной мелкой деталью той трагической ночи возле «Эдельвейса». Металлический ключик, врученный мне Табаковым, как некая очень ценная вещь. «Тоже мне, ценность! — хочется мне сказать. — У меня самого есть такой же. И у многих других он есть». Я это понял в тот же вечер, вернувшись домой и сравнив его с ключом, лежавшим в моей сумке. Отличались они лишь номерами, выгравированными на них. Мой ключик был от ячейки в камере хранения на вокзале. Не надо большого ума, чтобы догадаться, что и его ключ оттуда же.
Утром спешу на вокзал. Найти ячейку с соответствующим номером — дело простецкое. Она находится метрах в трех от моей ячейки. Окидываю краем глаза зал и, убедившись, что поблизости нет любопытных, вставляю ключ в щель. Поворачиваю ключ в замке, открываю дверцу и ощущаю противную дрожь разочарования.
Шкафчик пуст.
Сказать по правде, он показался мне пустым, поскольку я ожидал увидеть чемодан или сумку. Этого в ячейке нет. Зато, сунув в нее руку, нащупываю на дне плоский пакет. Он завернут в черную бумагу и лежит на самом дне ячейки, так что сразу и не заметишь. Вернувшись домой, тщательно изучаю его содержимое. Потом снова заворачиваю его в бумагу, вкладываю в целлофановый пакет известного супермаркета «С&А» и отношу обратно на вокзал. Теперь разница в том, что пакет лежит не в ячейке покойного Траяна, а в ячейке пока еще здравствующего Эмиля.
Подумать только: документы, о которых я мог лишь мечтать, все последнее время находились в каких-нибудь трех метрах от шкафчика, где лежал мой чемодан со старыми рубашками и штопаными носками!
Давно, должно быть, еще во время наших первых разговоров у ТТ возникла мысль использовать меня в качестве орудия мести. Он хорошо знал, что я упрям, как осел, и бескорыстен, как последний глупец. Поэтому вместо того, чтобы убрать меня со своей дороги, он сделал из меня своего постоянного спутника, этакую бомбу с часовым механизмом.
Он хранил меня, как крайнее средство, поскольку, задействуй меня раньше времени, он рисковал взлететь на воздух вместе со всеми.
Полагаю, он активно занялся подготовкой этой бомбы в тот самый день, когда узнал об убийстве Карапуза. «Взрывчатого вещества» у него было накоплено достаточно, а роль детонатора он отвел мне. С моим задействованием включался фатальный обратный отсчет.