– Я просил медсестер снять ремни с ваших рук, – сказал Кацка. – Но им это делать запрещено. Вы брыкались и вырывали иглы капельниц.
Он встал, подошел к ее постели.
– С возвращением вас, Эбби. Можно сказать, вы родились в рубашке.
– Я ничего не помню.
– Вы попали в аварию. Ваша машина перевернулась на Юго-Восточной скоростной магистрали.
– Кто-нибудь еще…
– Никто не пострадал, – поспешил ее успокоить Кацка. – А вот ваша машина уже вряд ли будет ездить.
Он замолчал. Эбби поняла, что теперь Кацка смотрит не на нее. В сторону. На ее подушку.
– Кацка, это все… по моей вине?
Он неохотно кивнул:
– Судя по следам шин, вы ехали с серьезным превышением скорости. Скорее всего, заметили впереди машину, двигавшуюся по вашей полосе. Решили избежать столкновения, резко затормозили. Вашу машину отнесло вбок и ударило о бетонное ограждение. От этого она перевернулась. Несколько раз. Хорошо, что на соседних полосах никого не было.
– Боже мой, – закрыв глаза, прошептала Эбби.
И снова в их разговоре возникла пауза.
– Это еще не все, – вздохнул Кацка. – Я говорил с дежурным офицером патрульной службы. В вашей машине нашли разбитую бутылку водки.
У Эбби округлились глаза.
– Быть этого не может, – прошептала она.
– Эбби, при травмах такое бывает. Вы просто забыли. После тех событий на пирсе вы находились в шоке. Тоже вполне объяснимое состояние. Решили расслабиться. Ничего удивительного. Вы же были дома.
– Если бы я выпила, я бы это помнила! Все, что происходило дома, я хорошо помню. Если бы я выпила, то ни за что…
– Эбби, сейчас очень важно, чтобы…
– Важно, чтобы меня не обвиняли в том, чего я не делала! Кацка, неужели вы не понимаете? Они меня снова подставляют!
Кацка потер усталые глаза. Чувствовалось, бодрствование давалось ему с трудом.
– Эбби, мне очень жаль, – пробормотал он. – Понимаю, как нелегко вам это признавать. Но доктор Уэттиг показал мне результаты вашего теста на содержание алкоголя в крови. Анализ сделали ночью, когда вас привезли в отделение неотложной помощи. Содержание алкоголя – двадцать одна сотая.
Кацка смотрел не на нее, а в окно, словно каждый взгляд, брошенный на Эбби, отнимал у него силы. Она же не могла повернуться к нему. Мешали ремни, до боли стягивающие запястья. Слезы подступили совсем близко. Но она не позволит себе плакать. Нет, ее слез не увидит никто.
Эбби закрыла глаза. Куда, в какую сторону направить свой гнев? Другого оружия у нее не было. Они забрали у нее все. Даже Кацку.
– Дома я не выпивала, – сказала она, медленно выговаривая каждое слово. – Вы должны мне верить. Я не была пьяна.