«Он всего лишь мальчишка», – подумал Тарасов.
Испуганный мальчишка, не знающий, в кого теперь стрелять: в анестезиолога или в Тарасова.
Рядом с Тарасовым стояла инструментальная тележка, а на ней лежал шприц с сукцинилхолином. В резервуаре препарата оставалось более чем достаточно, чтобы угомонить этого ребенка. Тарасов медленно сдвинулся в сторону, затем переступил через тело Ходелла и расползающуюся лужу крови. Дуло пистолета тоже переместилось, заставив Тарасова замереть.
Мальчишка вовсю плакал, всхлипывая и хватая ртом воздух.
– Все хорошо, – попытался успокоить его Тарасов. Хирург улыбнулся мальчишке: – Ты не бойся. Я помогаю твоей подруге. Делаю так, чтобы она выздоровела. Она очень больна. Ты этого не знал? Ей нужен врач.
Взгляд ребенка застыл на столе. На распластанной женщине. Он сделал шаг вперед, потом еще один. Из его груди вырвался не то плач, не той вой. Мальчишка не слышал, как мимо промчался анестезиолог, спешащий убраться из операционной. Не слышал он и слабого гула приближающегося вертолета. Сюда летели, чтобы забрать плоды жатвы.
Тарасов взял с подноса шприц. Осторожно приблизился к столу.
Мальчишка поднял голову. Его всхлипывания превратились в отчаянный крик.
Тарасов поднял шприц.
В то же мгновение мальчишка взглянул на хирурга. В его глазах больше не было страха. Только злость.
Он прицелился и выстрелил в последний раз.
Этот странный ребенок не отходил от постели Эбби. Едва только ее перевезли из постоперационной палаты в реанимацию хирургического отделения, он сел рядом. Маленький бледный мальчишка, похожий на призрака. Дважды медсестры брали его за руку и выводили из отсека, и дважды он возвращался. Теперь он стоял, вцепившись в боковое перильце. Его взгляд умолял ее проснуться. Хорошо хоть истерика прекратилась. А когда Кацка впервые увидел его на корабле… Хрупкий ребенок, склонившийся над растерзанным телом Эбби. Он плакал навзрыд, умоляя ее не умирать. Во всяком случае, Кацке так показалось. Он не понимал ни единого слова из сбивчивой мальчишечьей речи. Но страх и отчаяние были понятны без перевода.
В смотровое окошко постучали. Повернувшись, Кацка увидел Вивьен Чао. Китаянка жестами просила его выйти. Кацка вышел.
– Мальчику нельзя здесь оставаться на всю ночь, – сказала она. – Медсестры жалуются. Да и вымыть его не мешало бы.
– Они при мне пытались его увести, но он поднимал жуткий крик.
– Может, вы поговорите с ним? – предложила Вивьен.
– Я же не знаю русского. Вы ведь тоже?
– В клинике есть переводчик. До сих пор его ждем. Почему бы вам не поступить по-мужски властно? Взять и вывести.