В своем кабинете Шуберт зажег свет. Это оказалась просторная комната, где с одной стороны были расставленные как попало кресла и диван, а с другой – письменный стол и компьютер. Складная китайская ширма разделяла эти два пространства. Доктор тяжело опустился в кожаное кресло с высокой спинкой, придвинутое к письменному столу. Он покачал головой, сознавая, что вся система внешних атрибутов его жизни, еще недавно идеально подогнанных друг к другу, стала разваливаться.
– Просто не могу в это поверить, – простонал Шуберт, раздраженно сделав жест в сторону Босха, как будто тот был во всем повинен.
Босх сел в кресло перед столом и положил папку на отполированную ультрасовременную алюминиевую крышку стола.
– Успокойтесь, доктор, – сказал он. – Мы решим, как это уладить. Женщина на фотографии, на которую вы не хотите смотреть, – Александра Паркс. Вам это имя о чем-нибудь говорит?
Шуберт автоматически начал качать головой, но имя Паркс пробудило в нем воспоминания.
– Это женщина из Западного Голливуда, общественный деятель? Но они же вроде бы поймали преступника, какого-то члена банды чернокожих.
Было примечательно, что Шуберт охарактеризовал подозреваемого в расовом аспекте, словно это отчасти объясняло мотивы убийства. Это дало Босху некоторое представление о человеке, которого он в ближайшие пять минут должен был заставить разговориться.
– Да, но это оказалось ошибкой. Преступники пока еще гуляют на свободе.
– Вы имеете в виду этих двух копов из лос-анджелесской полиции?
– Да, их. И вы должны сообщить мне все, что знаете, чтобы мы могли поймать их.
– Я ничего о них не знаю.
– Знаете.
– Я не могу быть замешанным в истории с убийством. В моей профессии репутация – это все. Если…
– Ваша репутация будет значить немного, если вы станете трупом. А ведь все говорит о том, что вы у них следующий на очереди.
– Этого не может быть. Я платил им и снова заплачу в конце месяца. Они знают это. С какой стати они…
Он замолчал, осознав, что со страху проболтался.
– Вот поэтому нам надо поговорить, – пояснил Босх. – Помогите нам завершить это и покончить с ним раз и навсегда. Мы сделаем все аккуратно, без лишнего шума. Я постараюсь, насколько возможно, не предавать гласности ваше участие. Я хочу получить от вас информацию, а не судить вас.
Шуберт кивнул – не столько соглашаясь с Босхом, сколько признавая, что момент, которого он так долго боялся, наконец наступил во всей своей неотвратимости.
– Ну вот и хорошо, – сказал Босх. – Но прежде чем мы начнем, я хочу позвонить напарнику и сообщить ему, где нахожусь. Нам надо быть все время на связи.