– Я думал, вы должны быть все время вместе.
– В идеале да, – ответил Босх. – Но когда у нас такое разветвленное расследование, как это, мы разделяемся, чтобы собрать больше материала. Важно сохранять темп.
Он посмотрел на часы и, взяв телефон, притворился, что делает вызов, а на самом деле включил записывающее устройство. Он поднес мобильник к уху, как будто ожидал ответа абонента. Посидев так некоторое время, напечатал сообщение: «Привет, это Гарри. Сейчас без четверти шесть, я допрашиваю доктора Шуберта в его кабинете. Он согласился сотрудничать. Если возникнут затруднения, я позвоню. Поговорим позже».
Сделав вид, что выключил телефон, Босх положил его на стол поверх папки, достал записную книжку и похлопал себя по карманам в поисках ручки. Не найдя ее, он потянулся к стоявшему на столе стакану с ручками и карандашами.
– Послушайте, я не давал официального согласия сотрудничать с вами, – сказал Шуберт. – Вы вынуждаете меня. Вы огорошиваете человека заявлением, что его собираются убить, и он, естественно, хочет поговорить с вами и выяснить, в чем дело.
– Это следует понимать как согласие дать показания?
– Понимайте как хотите.
Босх посмотрел на лежавшую на столе папку и затем на Шуберта:
– Почему бы нам не начать с часов?
– С каких еще часов? О чем вы?
– Доктор Шуберт, вы прекрасно понимаете, о каких часах я говорю. О часах «Одемар Пиге», которые вы купили два года назад в Лас-Вегасе. Женская модель «Ройял оук офшор». О тех часах, которые, по словам вашей жены, были украдены, но, по вашему признанию, были проданы вами, чтобы погасить карточный долг.
Шуберт, казалось, был ошеломлен тем, что все это известно Босху.
– Но ведь это не соответствует действительности? Я не смогу помочь вам, если вы будете запираться и не скажете правду. Убиты четыре человека. Четыре, доктор. И связывают их эти часы. Если вам дорога жизнь, вы должны рассказать мне все.
Шуберт закрыл глаза, словно это был выход из того отчаянного положения, в какое он попал.
– Это не должно быть предано гласности, – проговорил он. – У меня клиенты. У меня… – Он не смог продолжать.
– У вас репутация, вы уже говорили. Я понимаю. Не могу ничего обещать, но постараюсь сделать для вас все возможное. Если вы скажете правду.
– Жена не знает об этом. Я люблю ее, и это будет для нее ударом, очень сильным ударом.
Он сказал это скорее себе самому, и Босх решил не понукать его и дать ему время собраться с силами.
Шуберт, похоже, решился. Он открыл глаза и посмотрел на Босха.
– Я совершил ошибку, – сказал он. – Ужасную ошибку… – И опять замолчал.