На кухонном столе красовалась клеенка, видавшая лучшие времена, на ней стоял алюминиевый поднос с дешевым печеночным паштетом и кусками поджаренного мяса. Вилли знал в районе людей, добывавших на охоте больше, чем были способны съесть, так что в калориях недостатка они не испытывали.
Деверь по-астматически тяжко застонал, склонив голову на грудь и бормоча «Отче наш». И он, и сестра изо всех сил зажмурили глаза, однако всеми остальными органами чувств были устремлены к тому концу стола, где он сидел.
– Ты еще не пришел к Богу? – спросила затем сестра, обратив на него белесый мертвенный взгляд.
– Нет, – ответил он. – Отец вышиб его из меня напрочь.
Тут деверь медленно поднял голову и злобно посмотрел на него. Когда-то он был чудесным парнем. Задиристым, охваченным мечтой о дальних плаваниях; намеревался посетить все самые отдаленные уголки света и повидать всех до единой ласковых женщин. Когда он повстречал Еву, она пленила его своей уязвимостью и прекрасными речами. Он всегда был приверженцем Христа, однако тогда не считал его своим лучшим другом.
И только Ева научила его этому.
– Говори о тесте с уважением, – сказал деверь. – Это был святой человек.
Он взглянул на сестру. Ее лицо абсолютно ничего не выражало. Если бы у нее был какой-то комментарий на этот счет, она бы его высказала, но никакой реплики не последовало. Естественно.
– Ты полагаешь, наш отец сейчас в раю, я правильно понял?
Деверь прищурил глаза. Вот и ответ. Не следовало и начинать этот разговор. Не важно, брат он Евы или нет.
Он покачал головой и отразил взгляд деверя. «Безнадежный темный человек», – подумал он. Если представление о рае, где находится туповатый священник невысокого ранга, для него настолько важно, то следует от всего сердца поспособствовать его скорейшему переселению туда.
– Хватит на меня так смотреть, – прервал он молчание. – Я оставил вам с Евой тридцать тысяч крон. И за эту сумму я требую, чтобы ты держал себя в руках на протяжении получаса, пока я здесь нахожусь.
Он посмотрел на распятие, висевшее на стене за спиной деверя. Оно было тяжелее, чем казалось на вид.
Некогда он ощутил это на себе.
Он почувствовал какие-то толчки в кузове по дороге на мост Сторебэльтсброен и остановился перед платежным терминалом, чтобы открыть дверцу и добавить хлороформа двум сопротивляющимся телам.
Только когда внутри вновь воцарилось спокойствие, он продолжил путь, на этот раз с опущенными стеклами и раздражающей мыслью, что последствия дополнительной дозы непредсказуемы.
Когда он добрался до эллинга в Северной Зеландии, было еще слишком светло для перемещения детей. Со стороны моря скользили первые в этом году, но последние за день лодки, направляясь к пристаням в Люнэсе и Кигнэсе. Найдись хоть одна любопытная душа с биноклем, и все пропало. Но в кузове фургона было слишком тихо, и это обстоятельство начало его беспокоить. Если дети умерли от передозировки хлороформа, многомесячные приготовления пойдут прахом.