Куда жесточе были ассоциации с женой, которые вроде бы алогичный перечень предметов или свойств мог вызвать в его голове в одно мгновение, подобно вспыхнувшей спичке. Поди угадай, что окажется провокацией в следующий раз: солонка на столе, походка незнакомки на оживленной улице, бутылка кока-колы, след губной помады на стакане, декоративная подушка?
Но из всех спусковых механизмов ни один не выглядел менее логичным, если говорить о смысловых ассоциациях, и не разил больнее, если иметь в виду эффект воздействия, чем вода, текущая из крана, барабанящая с небес, в виде лужи на тротуаре или, как сейчас, раскинувшаяся на многие мили вокруг.
– В нашем жилом доме случился пожар, – начал Тедди. – Я был на работе. Четыре человека погибли. Включая ее. От дыма, Чак, не от огня. Так что боли перед смертью не было. Страх? Наверно. Но не боль. Это важно.
Чак еще отхлебнул из фляжки и снова предложил ее напарнику. Тедди помотал головой:
– Я завязал. После пожара. Ее это, знаешь, напрягало. Солдаты и копы слишком много пьют, говорила она. Так что… – Он почувствовал смущение Чака, как оно его тяготит, и добавил: – Со временем научаешься тянуть лямку. У тебя нет выбора. Это как со всем этим дерьмом на войне, правильно?
Чак кивнул с отрешенным лицом и легким прищуром – ушел в воспоминания.
– Так уж повелось, – выдохнул Тедди.
– Ну да, – не сразу отозвался Чак. Он был все еще красный от смущения.
Причал возник, словно в результате светового трюка, издали такая полоска жевательной резинки, крошечная, серенькая.
После объятий с унитазом Тедди ощущал обезвоженность организма, а еще некоторую усталость от разговора. Он хоть и научился тянуть лямку, а все же нет-нет да и выбивался из сил. За левым глазом поселилась тупая боль, как будто к веку кто-то приложил ложку. Пока трудно было сказать, побочный ли это эффект от обезвоживания, первые признаки обычной головной боли или намек на кое-что похуже – одну из тех мигреней, которые терзали его с юношеских лет и порой достигали такой силы, что он переставал видеть левым глазом и свет превращался в градопад раскаленных гвоздей, а однажды (слава богу, лишь однажды) на полтора дня он оказался частично парализован. Эти мигрени, по крайней мере в его случае, никогда не приходили в разгар напряжения или работы, только потом, в минуты покоя, после падения снарядов, после окончания погони. Пика же достигали в базовом лагере или казармах, ну а в мирное время – в мотелях или в машине по дороге домой. Как Тедди уже давно успел усвоить, хитрость заключалась в том, чтобы не сбавлять обороты и сохранять концентрацию. Пока ты бежишь, они тебя не настигнут.