– Убить собственных детей! – воскликнул Коули.
– Она не хотела, – возразил ему Тедди. – Ей просто стало страшно.
– Как мне? – сыронизировал Коули, только это был уже не Коули, а Питер Брин, пациент, который всего боялся. – Ей стало страшно, и поэтому она убила своих детей, то есть к ней не может быть никаких претензий?
– Нет. В смысле да. Питер, ты мне не нравишься.
– И что вы в связи с этим собираетесь делать?
Тедди приставил к его виску дуло табельного пистолета.
– Тебе сказать, сколько людей я отправил на тот свет? – По лицу Тедди текли слезы.
– Не надо, – взмолился Питер. – Прошу вас.
Тедди нажал на спуск и увидел, как пуля вылетает из головы с другой стороны, и тут дети, наблюдавшие за экзекуцией, заголосили как ненормальные, а Питер Брин сказал:
– Черт. – Он приткнулся к стене, закрыв ладонью входное отверстие. – На глазах у детей.
И в эту секунду из темноты раздался крик. Ее крик. Она приближалась по коридору. Она бежала за ними во все лопатки.
– Ты нас спасешь? – Девочка обращалась к Тедди.
– Я не твой папа. Это не мой дом.
– Я буду называть тебя папой.
– Ну хорошо. – Он вздохнул и взял ее за руку.
Они шли по скалам, возвышавшимся над островом Проклятых, а потом оказались на кладбище, и Тедди вдруг нашел батон хлеба, и ореховое масло, и джем и сделал всем детям бутерброды в мавзолее. Девочка, сидевшая у него на коленях, была совершенно счастлива, и, когда она съела свой бутерброд, он вывел ее из мавзолея и показал ей надгробную плиту своего отца, и своей матери, и свою собственную:
ЭДВАРД ДЭНИЕЛС
МОРЯК-НЕУДАЧНИК
1920–1957
– Почему ты моряк-неудачник? – спросила его девочка.
– Я боюсь воды.
– Я тоже. Получается, что мы друзья, да?
– Пожалуй что так.
– Ты умер, раз у тебя есть этот, как его…
– Надгробная плита.
– Вот-вот.
– Значит, умер. Я не встретил никого в своем родном городе.
– Я тоже умерла.
– Я знаю. Мне очень жаль.
– Ты ее не остановил.
– Что я мог сделать? Пока я добежал, она уже вас всех… сама знаешь…
– Ой!
– Что?
– Вот она опять идет.
И действительно, Рейчел шла по кладбищу, мимо надгробной плиты, которую Тедди случайно повалил во время урагана. Она не спешила. Невероятно красивая, с мокрыми от дождя волосами, она волокла по земле топор, сменивший тесак, и обратилась к нему без предисловий:
– Они мои, Тедди.
– Я знаю, – ответил он. – Но я не могу отдать их тебе.
– На этот раз все будет иначе.
– Это как же?
– Я в порядке. С головой у меня все нормально. Я помню про свои обязанности.
Он заплакал.
– Я так тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, малыш. – Она приблизилась и начала его целовать, по-настоящему, запустив язычок ему в рот и зажав лицо в руках, из горла вырывался тихий стон, а ее поцелуи становились все более глубокими, как и его любовь к ней.