– А я не пытаюсь промывать вам мозги, пристав. Хотите – верьте, хотите – нет. Но сегодня в палате Рейчел что-то случилось. И дело не только в ней. Как ее терапевт, я бы пренебрег своими служебными обязанностями, если бы не спросил, какие демоны вас одолевают.
– А что, собственно, случилось в ее палате? – спросил Тедди. – Я ей подыграл.
Коули хмыкнул:
– «Познай себя». Пристав, увольте. Вы хотите сказать, что если бы мы на время оставили вас наедине, то по возвращении застали бы вас одетыми?
– Я офицер на страже закона, доктор. Вам может казаться все, что угодно.
– Ладно. – Коули примиряющим жестом поднял вверх руку. – Как скажете.
– Так и скажу.
Откинувшись на спинку стула, Коули молча курил, поглядывая на Тедди, а где-то бушевал ураган, проверял на прочность стены, вламывался в стрехи под крышей, а Коули все курил, не сводя с него глаз, и в конце концов Тедди сказал:
– Она погибла во время пожара. Мне ее не хватает, как… Больше, чем кислорода, если бы я тонул. – Он смотрел на главврача в упор. – Вы довольны?
Коули подался вперед, протянул ему сигарету и поднес зажигалку.
– Когда-то во Франции я любил женщину, – сказал он. – Только не говорите моей жене, о’кей?
– О’кей.
– Я любил ее, как любят… не важно. – В его голосе прозвучала нотка удивления. – Такую любовь ведь ни с чем не сравнивают, правда?
Тедди помотал головой.
– Она – уникальный дар, сама по себе. – Коули провожал взглядом дымок от сигареты за пределы этой комнаты, куда-то за океан.
– Что вы делали во Франции?
Коули с улыбкой погрозил ему пальчиком.
– Вопрос снимается.
– Короче, как-то вечером она шла ко мне. Видимо, спешила. В тот вечер в Париже накрапывал дождь. Она поскользнулась. И все.
– Она что?
– Поскользнулась.
– И? – Тедди вопросительно глядел на него.
– И ничего. Она поскользнулась. Упала ничком. Ударилась головой. Умерла на месте. Можете себе представить? Сколько возможностей погибнуть на войне, да? А тут поскользнулась.
В его глазах была боль, даже после стольких лет, и отказ понимать, как он стал жертвой этой космической шутки.
– Бывает, что я по три часа кряду не вспоминаю о ней, – тихо продолжал Коули. – Бывает, что я целыми неделями не вспоминаю ее запах или взгляд, каким она меня одаривала, когда выяснялось, что мы сможем провести вместе ночь, или ее волосы, которыми она играла за чтением книги. Бывает… – Он загасил сигарету. – Я не знаю, куда отправилась ее душа. Может, есть такая дверца, которая открывается в момент смерти, и в эту дверцу ее душа улетела? Я завтра же помчусь в Париж, если мне скажут, что дверца еще раз откроется, и отправлюсь за ней следом.