Он стал размахивать перед собой блеснувшим в его руке ножом. Три брата поднялись.
– Родитель, милый, положите ножичек-то.
– Га!.. – Он задрожал, и ножик выпал из его рук. – Где я?..
– В Зеленом Раю, родитель, – насмешливо отвечал Парамон.
Старик долго стоял, озирая комнату.
– Мальчик-то зарезанный привиделся мне… Стар я, вот что, и ничего-то понять не могу… Когда что было… За сто годов мне… С головы все выскакивает – где я и что…
Он опустился в кресло и мучительно закачал головой.
– Вы в вашем царстве, патриарх, – сказал Парамон.
Старик долго смотрел на него и вдруг завопил плачущим голосом:
– Смеетесь вы надо мной… Какая я вам потеха… Я дряхлый старикашка… Вы же меня шутом делаете перед правнуками, заставляя начальником себя признать. Какие мы цари!.. Забыл Бога-то я с вами, и брата Осипа, и советы его… Что вы сделали со мной? Мне в гроб надо лечь и повторять: «Боже, Боже, помилуй старца Демьяна…» Кровавый младенец все перед глазами – вот что…
– Что ж, можно и в гроб вам, чего ждать-то еще… – сказал равнодушно Парамон с тонкой, точно ядовитая змейка, улыбкой, пробегающей по губам. – Вот мы и снесем вас к стопам бога: Лай-Лай-Обдулай и смилуется… Младенец-то и перестанет прыгать перед вами с ножичком в горле…
– Не мучь ты меня, дьявол… – взвизгнул плачущим голосом старик. – Что ты за пророк такой в Зеленом Раю? В душе-то твоей – смех дьявольский, я вижу. Сколько народу ты хочешь замучить-то, пока признают вас начальниками? Надо это зачем – спрашиваю.
– Царство новое надо основать, вот что, старец почтенный, – важно отвечал Парамон и гордо выпрямился, посматривая попеременно на всех. – Немалое дело совершаем, полагаю, царство образовать, и для такого дела и засечь можно кого, и употребить и ножички, и кинжальчики…
– Большое дело у нас, – проговорил Василий и тоже гордо выпрямился.
– Да и не сами затеяли, и законы даем не сами: новый бог, сошедший с небес…
– Какой?
Демьян с ужасом расширил глаза, неподвижно глядя на младшего сына.
– Лай-Лай-Обдулай…
Демьян продолжал смотреть с прежним видом, и рот его раскрылся, а Парамон твердо продолжал:
– С неба сошел он, и если нет, пусть внутренность моя наполнится змеями, и зашипят все, и вылезут из глаз, из ушей и ноздрей моих, и все запоют: «Будь проклят Парамон…»
Демьян продолжал смотреть на сына со страшно раскрывшимися глазами, и вдруг дрожащей рукой он стал искать что-то у себя на груди. Минуту спустя он поднял над головой руку с маленьким крестиком.
– Кайся! На крестике этом Бог был распят, отвращавшийся от крови… Кайся!..
Все стояли неподвижно, и среди тишины раздался тоненький ядовитый хохот.