* * *
Существуют сновидения, которые повторяются постоянно. К ним относится и один мой собственный сон. Он весьма необычен и потому, мне кажется, способен оправдать появление в этой истории. Опасаюсь, впрочем, что читатель может подумать: царство сна – что угодно, но только не отрадные охотничьи угодья для блуждающей в ночи души. Уверяю, это не так; многим, как и большинство моих собственных вторжений в мир ночных грез, приносят самые приятные впечатления. Мое воображение возвращается в тело, как пчела в улей, нагруженная добычей, которая, помогая разуму, превращается в мед и хранится в ячейках памяти, чтобы дарить радость. Но сон, о котором я собираюсь рассказать, имеет двойственный характер: когда я переживаю его непосредственно, он внушает мне ужас. Но эмоции, которые он мне сообщает, настолько несоразмерны с тем, что его вызывает, что в ретроспективе нелепость сна даже забавляет.
* * *
Я иду по поляне в некой лесистой местности. За опушкой небольшой рощицы видны возделанные поля и дома необычного вида. Похоже, рассвет близок: луна почти полная, на западе, и висит низко; туман фантастически искажает пейзаж, окрашивая ночное светило в кроваво-красный цвет. Трава у моих ног тяжела от росы, и вся сцена – утро раннего лета – мерцает в призрачном свете полной луны. Рядом с тропой лошадь. Слышно, как животное щиплет траву. Когда я прохожу мимо, она поднимает голову, пристально смотрит на меня, а затем подходит. Морда у лошади молочно-белая, мягкая и приятная на вид.
Я говорю себе: «У этой лошади – нежная душа» – и останавливаюсь, чтобы ее погладить. Она пристально смотрит на меня, потом подвигается ближе и говорит человеческим голосом, человеческими словами. Это меня не удивляет, но я пугаюсь и мгновенно просыпаюсь, возвращаясь в наш мир.
Лошадь всегда разговаривает на моем языке, но я все никак не могу понять, о чем же это она говорит. Думаю, я покидаю страну грез прежде, чем она успевает донести смысл высказывания до меня, пребывая, несомненно, в не меньшем смятении от моего исчезновения, как и я от ее обращения ко мне.
Хотел бы я понять смысл ее слов.
Быть может, однажды поутру я их и пойму. Но тогда в наш мир я уже не вернусь.
I
Если двигаться из Ньюкасла в Обэн, то отрезок пути придется проделать по дороге, что вьется вдоль русла ручья – сначала слева, а потом справа по его течению. Ручей и дорога проходят по дну длинной лощины, сжатой с обеих сторон частью холмами, частью отвалами пустой породы, некогда извлеченной золотоискателями со дна и ложа ручья. Рельеф лощины сложный и извилистый. Холмы поросли лесом. Темной ночью в этих местах нужно быть предельно осторожным, иначе угодишь в воду. Памятная мне ночь была черна, хоть глаз коли. Ручей, после недавнего ливня, превратился в бешено ревущий поток. Я выехал из Ньюкасла и к вечеру очутился примерно в миле от Обэна – в самой узкой части лощины, поэтому ехал осторожно, пристально вглядываясь через голову лошади в надежде разглядеть во тьме дорогу. Внезапно почти у лошадиной морды я увидел фигуру человека и резко натянул поводья; лошадь встала на дыбы, едва не ударив человека.