Вместе с тем гонимый вождь радикалов и сам пережил в эмиграции немало: крах собственных усилий и гонения местных вла стей; тотальное безденежье и голод; лживые обвинения белградского режима и разочарование в прежних друзьях. Нередко жизнь его висела на волоске. Любой другой, наверное, сошёл бы с дистанции, но не он. Остаться на плаву ему помог второй – восточный – компонент его натуры. «Если бы природа не одарила меня таким характером, – признавался беглец соратнику, Пайе Михайловичу, – я бы давно уже кончился»[35]. Вот уж действительно, «его можно было согнуть, но нельзя сломать»[36], как с ёмкостью формулы выразился Милан Протич-старший.
В качестве промежуточного вывода воспроизведём определение Латинки Перович: «Пашич принадлежал к категории закрытых и хладнокровных людей, которые очень быстро выбиваются из своей среды и становятся её лидерами. Они рано фиксируют личные и общие цели, как правило отождествляя их. Это люди одной-единственной идеи и исключительно высокой концентрации»[37]. Всё точно! Никола Пашич по природе своей не был дилетантом, что являлось, пожалуй, его главной функциональной чертой. Чем бы он в жизни ни занимался, он везде добивался успеха, вследствие отмеченного выше умения «концентрироваться». Малоизвестный факт: по окончании цюрихского Политехникума ему предлагали остаться за границей и работать по специальности[38]. Что это, как не свидетельство уровня его инженерной подготовки? О политике, второй и главной профессии, мы и не говорим. Личная жизнь также не стала исключением.
Принятие Конституции 1888 г., по разумению Пашича, открыло новую эру в истории Сербии. К власти в стране пришла совсем ещё недавно гонимая Радикальная партия. Причём положения парламентского Устава, как это ни парадоксально звучит, обеспечивали ей по сути вечную власть. Ведь присущая сербскому социуму однородность при запуске «чистого» парламентского механизма (свободные выборы и ответственность кабинета перед народным представительством) не могла не «конвертироваться» в политическую монополию «народной партии», выражавшей интересы подавляющего большинства населения. Новый порядок, таким образом, обеспечивал радикалам полную гегемонию в Скупщине, что превращало её в партийный парламент. Суверенная же власть такой Скупщины и самому государству придавала партийный характер… Всё так и было – в 1889–1892 гг. Сербия являла собой типичное «радикальное царство», как высказался о характере установившегося режима сам некогда активный радикал Пера Тодорович