Листая страницы сербской истории… (Авторов) - страница 110

Таким образом, уже в Цюрихе, студентом, Никола Пашич сформулировал основной вопрос (имманентно присущий традиционному способу мышления): как измениться, оставаясь в то же время самим собой?[30] Или, говоря словами Джеймса Биллингтона о русских, «найти такой исторический рецепт, который позволил бы им что-то перенять от Запада и в то же время сохранить свое отличие от него»[31]. В различных его вариациях вопрос этот всегда оставался стержнем общественной философии Радикальной партии, основанной им в январе 1881 г.

Потому-то Пашич, вместе со своими партийцами, и вступил в жесткий клинч с князем Миланом Обреновичем, когда тот в начале 1880-х гг. перевёл вектор внешней политики Сербии с Петербурга на Вену, олицетворявшую ненавистный Запад. «Мы совсем не бережём того, что серба делает сербом, – чеканил радикальный вожак, – но, следуя моде, стремимся к тому, чем так кичатся иностранцы»[32].

Конфликт завершился неудачным Тимокским восстанием, и Пашич был вынужден шесть лет скрываться за границей. Но и монарх не смог умиротворить страну. После поражения в войне с болгарами (1885) кризис в Сербии обострился: в 1888 г. была принята «парламентская» конституция, а в феврале 1889-го Милан отрёкся от престола. Месяц спустя беглец триумфально вернулся в Белград, сразу же заняв одно из ключевых мест в иерархии новой власти[33]…

Пока же, готовя за границей новое восстание против Милана Обреновича, Пашич наладил контакты с болгарскими юнионистами и жившими на Балканах русскими эмигрантами; предводителем московских славянофилов И. С. Аксаковым и всегда готовыми к драке черногорцами. Не раз он обращался за помощью и к официальному Петербургу. Всего им было сделано четыре попытки организовать заговор. И хотя все они, в силу разных причин, провалились, активность и фанатичная целеустремлённость беглеца поражает: все годы изгнания он оставался для сербского монарха каким-то слепым наваждением, вызывающим страх. Так, во время решающей битвы с болгарами под Сливницей, когда маятник военного успеха ещё колебался, у того случился нервный срыв: королю вдруг привиделось, что в первых рядах штурмующего сербские позиции противника обретается сам Пашич со своими боевиками. Верховный главнокомандующий бежал, за ним потянулась в отступление вся армия. «Я не хотел, чтобы Пашич и его люди провели меня связанного по Софии», – оправдывался он потом[34]… А Пашич, ничего не ведая, скрывался тогда от румынской полиции в городке Тульча у своего русского приятеля из бывших нигилистов Василия Ивановского.