Кстати, о вечном. В июле 1918 г. он выдавал замуж свою младшую дочь Паву. Так вот, венчание происходило в русской церкви в Ницце[49]. Год спустя, в августе, сообщая ему о рождении внучки Катарины, Джурджина Пашич писала из Лондона: «Пава чувствует себя хорошо, так же как и девочка. Крестить её будет русский священник, поскольку сербского здесь нет. Я пишу тебе об этом, поскольку знаю, что тебе будет приятно»[50]. Есть, наверное, какая-то связь между самим фактом «русского крещения» и всей последующей судьбой Катарины Рачич: в 1940 г. она вышла замуж за князя Теймураза Багратион-Мухранского. Венчали молодых в Топчидерской церкви русские священники. Присутствовала при сём и старая Джурджина. Стоя сзади, она, должно быть, вспоминала своего Николу – несомненно, ему было бы приятно. Ведь только она знала этого скрытного и молчаливого балканца до конца. А потому совсем не случайно, что, когда в конце 1926 г. Пашича хоронили, у него на груди лежала русская икона св. Спиридона в серебряном окладе, к которой прикладывались все пришедшие проститься, а «в отпевании и погребении покойного приняло участие русское духовенство и русский хор». Всё это – «по желанию супруги», как сообщало эмигрантское «Новое время»[51]. Пашич лежал в ореховом гробу, усыпанном красными гвоздиками и белыми розами. У его одра стояло 128 венков. Среди наград, что несли курсанты военной академии, в первом ряду были русские – орден Белого Орла с бриллиантами и Св. Владимир I степени.
Но вернёмся к Пашичу живому. Познав нужду и привыкши преодолевать лишения, он был экономным хозяином (иногда даже слишком!) и умел считать деньги. Причём, получив за супругой изрядное приданое, он не изменил ни образа жизни, ни привычек: его стол, как всегда, был традиционным и скромным, он никогда не курил, пил мало, разбавляя любимое неготинское вино водой. Мог по десять лет не снимать один и тот же редингот, но на приёмах носил фрак, обрамлённый орденскими звездами и длинной седой бородой, столь элегантно и с достоинством, что на это обращали внимание даже европейские аристократы. Всегда скрупулёзно следил за своим здоровьем, регулярно посещая европейские курорты – Карлсбад, Мариенбад, Эвиан, а также проводя время на Ядране (обычно в Опатии и Цавтате) или на сербских курортах с их горным воздухом. Эта ревнивая забота о здоровье в совокупности с крайне умеренным образом жизни и умением полностью отключиться от политических и иных баталий способствовали тому, что до глубокой старости он сохранил свежесть тела и мысли и потрясающую работоспособность. А отключаться Пашич умел.