. Его конец был по-балкански жесток…
* * *
Вступивший на сербский престол в июне 1903 г. Петр Карагеоргиевич был человеком иного склада. 60-летний, умудрённый опытом и многолетней эмиграцией вдовец, он старался править строго в рамках законов и Конституции, хотя и не был полностью свободен в своих действиях – группа военных участников майского заговора, «освободивших» для него трон, стремилась сохранить свой привилегированный статус при новом режиме. Понятно, что они не ладили с гражданскими властями. И, бывало, чтобы избежать толков, монарх приглашал главу правительства Николу Пашича на аудиенцию, но только… с чёрного хода. Давний соратник и близкий друг Петра Карагеоргиевича ещё со времён эмиграции, ужицкий священник Милан Джурич объяснял подзабывшему сербские обычаи суверену всю бесперспективность таких приглашений: «Если Пашич не сможет войти во дворец с парадного входа, тогда он вообще не придёт». И далее, еще более жёстко: «Если ты, государь, думаешь, что в случае выбора между тобой и Николой народ выберет тебя, то ты глубоко ошибаешься»[75].
Эти весьма фамильярные и содержащие в себе скрытую угрозу предостережения с предельной ясностью выразили патриархально-семейное отношение сербов к власти. Очевидно, что оно характеризовалось полным отсутствием какой бы то ни было сакрализации монарха, который, согласно традиционным представлениям (как глава семьи), должен быть всего лишь «первым среди равных», а не возноситься на недостижимую высоту, изолируясь от общества.
За ним, таким образом, признавалось первенство, но не превосходство. «У нас нет вековой монархической традиции, – подчёркивал в парламенте один из депутатов, – а потому и верноподданническое чувство, что присутствует в других государствах, здесь не развито»[76]. Соответственно, отношение жителей Сербии к своим королям было весьма «приземлённым»: все мы родом из одного корня (феномен национальных, крестьянских по происхождению и изначально выборных династий)!
Вследствие этого, авторитет и доверие – в случае отсутствия их у правителя – могли переноситься на популярного политика, который вписывался в патриархальные представления массы о власти. Явление вполне типичное: на протяжении XIX века в Сербии было немало харизматических народных вождей. Высшим авторитетом, таким образом, наделялись не корона или трон, кои в сознании сербского крестьянина никак не связывались с помазанничеством Божьим, а конкретный человек. В сравнении с королём Петром таким человеком и оказался Никола Пашич, вполне соответствовавший народному восприятию власти…