Такое развитие событий в Албании стало серьёзно беспокоить власти в Кремле. Сталин договорился с Тито о том, что А. Жданов встретится с югославским послом в Москве Поповичем и получит от него разъяснения. Результаты встречи, однако, не удовлетворили советского лидера, и в телеграмме от 23 декабря он попросил Тито прислать в Москву «ответственного товарища, наиболее осведомлённого о положении в Албании, может быть, Джиласа», в связи с тем, что в ходе бесед «вскрылись новые вопросы».
Прибывшему в Москву в составе небольшой югославской делегации в середине января 1948 г. М. Джиласу Сталин уже во время первой встречи, касаясь дела Н. Спиру, сказал, что «очень нехорошо», что в Албании из-за югославов кончают жизнь самоубийством члены ЦК. Вероятно, албанская политика Югославии обсуждалась в тот период в Москве, и, чтобы как-то удовлетворить югославские интересы, Сталин сообщил Джиласу, что у «СССР нет особых интересов в Албании. Мы согласны, чтобы Югославия объединилась с Албанией – и чем быстрее, тем лучше». Позднее Джилас вспоминал в своих мемуарах, что он остро почувствовал в те дни плохо скрываемое недовольство Сталина политикой югославского руководства на Балканах.
К концу 1947 г., наблюдая складывающуюся ситуацию в албанской компартии, череду взаимных обвинений одних против других, в Кремле приходят к выводу о необходимости принимать какие-то решения для её нормализации. Это диктовалось необходимостью укрепления формирующегося «лагеря» народных демократий перед лицом «неизбежной» угрозы империалистического блока. Внутренние конфликты, в первую очередь среди партийного руководства, должны были быть исключены. За состоянием внутри «братских» компартий в период складывания народно-демократического лагеря следили многочисленные советские службы: агентурные, дипломатические, различные советники, которые вели постоянный мониторинг текущей политики партий во всех областях. Результаты этих наблюдений стекались в Отдел внешней политики ЦК, а затем отправлялись в Кремль в виде аналитических записок. В них, по традиции, содержались как положительные, так и критические характеристики политики компартий. В Москве, как мы отмечали ранее, высоко оценивали политику коммунистической Югославии, говорили об успехах в революционных преобразованиях, считали её передовой среди других коммунистических восточноевропейских стран.
Накануне создания Информбюро в Отделе были подготовлены аналитические записки по всем компартиям, в том числе и по КПЮ. Документ был полон самых положительных характеристик внутренней и внешней политики югославской компартии. Некоторые замечания касались только внутрипартийной жизни, отсутствия «полнокровной партийной работы», регулярных заседаний ЦК и решения всех вопросов в узком кругу руководства страны – Тито, Кардель, Ранкович и Джилас. В критической части содержались отдельные замечания, которые могли быть в перспективе использованы в развёрнутом виде в соответствующем негативном контексте. Так, к примеру, говорилось, что у некоторых руководителей КПЮ имеются тенденции к переоценке своих достижений и стремление поставить югославскую компартию в положение своеобразной «руководящей партии на Балканах». Во внешнеполитической части отмечалось, что некоторые деятели югославской компартии при решении вопросов, «связанных с проведением внешней политики, иногда проявляют национальную узость, не считаясь с интересами других стран и братских компартий»