. Но не это оказалось главным. К сожалению, отсутствие опыта, действительно безоговорочная прозападная ориентация, да и неширокий кругозор министра в тот трудный период нанесли России серьёзный урон.
С какими идеями министр начал руководить МИДом России? Его коньком стали «общечеловеческие ценности». И ещё постоянно повторялись несколько оборотов из «демократической» лексики, казавшихся министру крайне прогрессивными: «политика нового мышления», «демократические высокоразвитые государства», «переход на цивилизованную, демократическую сторону баррикад», «союз с теми, кто стоит на страже международной законности» и т. д. Об интересах своего государства министр не задумывался. В разговоре с Ричардом Никсоном А. Козырев сказал, что «одна из проблем Советского Союза состояла в том, что мы слишком как бы заклинились на национальных интересах. И теперь мы больше думаем об общечеловеческих ценностях». А дальше он обращается к Никсону с просьбой: «Если у вас есть какие-то идеи, и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду вам очень благодарен»[339]. Такого ещё мир не видывал: министр суверенной России просит бывшего президента США помочь ему в определении национальных интересов России! Никсон был крайне удивлён. Присутствовавший при разговоре американский политолог Саймс заметил: «Российский министр – человек, благожелательно относящийся к Соединённым Штатам, но я не уверен, насколько он понимает характер и интересы той державы, которую представляет». Никсон тогда подчеркнул, что ради американских национальных интересов он всегда готов был «драться изо всех сил», а Козырев вместо того, чтобы защищать и укреплять Россию, «хочет всем показать, какой он замечательный, приятный человек»[340]. Именно такая позиция российского министра позволила США рассматривать Россию не как партнёра, а как клиента, которому отдают приказания.
Второй период связан с 1992 годом, временем становления политических структур и определения ориентиров внешней политики Российской Федерации. Складывавшийся общефедеральный механизм разработки и принятия внешнеполитических решений был предельно прост. Согласно Конституции России, внешняя политика страны формулировалась Президентом, а осуществлялась МИДом, однако практика была такова, что Президент не принимал активного участия в выработке балканской внешнеполитической тактики (стратегия вообще отсутствовала), доверив ведение дел министру. Тот, в свою очередь, прекрасно пользовался этим и всегда умел убедить Президента в необходимости тех или иных шагов. Президент всецело доверял министру. Это, наверное, связано с тем, что он был среди немногих, кто участвовал вместе с Б. Ельциным во встрече в Беловежской Пуще и разрабатывал документы о расформировании СССР. А. Козырев умело использовал в своих собственных интересах нежелание президента заниматься внешней политикой.