. Скоро это станет основной тактикой министра: обещать Белграду поддержку в обмен на уступки, но свои обещания не выполнять, поддержку не оказывать. И хотя позиция МИДа была далека от объективности, чиновники постоянно боялись, что её могут интерпретировать как «просербскую» или «антимусульманскую».
Верховный Совет не мог оставить без внимания действия МИДа. Срочно было созвано заседание Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям, где рассматривался вопрос о причинах присоединения России к санкциям. Меня пригласили в качестве эксперта. Вёл заседание Е. А. Амбарцумов, главным гостем был А. Козырев, который давал депутатам отчёт о своих действиях. Заседание было строго закрытым, записи делать не разрешалось. Поэтому по памяти воспроизведу несколько любопытных моментов. А. Козырев пытался объяснить, почему Россия присоединилась к санкциям, повторял, что у него не было времени на обсуждение вопроса в парламенте и других структурах. Говорил многословно, но без серьёзных аргументов. Звучали его рассуждения о том, что терпение России лопнуло, что Белград не хочет слушать добрых советов, что дискредитировал себя, что нельзя себя противопоставлять всему миру, что Россия как великая держава, не может оставаться в стороне от активности ведущих стран мира, а должна поддерживать их, своим единством укрепляя роль Совета Безопасности, что тактика МИДа приносит успех, что нельзя вставать в оппозицию Совету Безопасности, поскольку это бы поставило под удар отношения России с Западом. Меня тогда удивила и одновременно обрадовала реакция депутатов: они возмущались позицией министра, делали реплики и замечания даже во время его выступления. Депутат космонавт В. И. Севастьянов крикнул тогда громко и неожиданно резко: «Вы разбили хрустальный сосуд!» «Какой?» – недоумённо спросил А. Козырев, прервав свою речь. Ответ был прост: «Вековой дружбы между сербским и русским народом!»
Удивляло то, что депутаты, избранные в ВС из разных уголков огромной страны, владели вопросом, знали об исторических связях России и Сербии, остро чувствовали несправедливость по отношению к Югославии, о которой тогда вообще мало сообщалось в российской печати. Чтобы укрепить свои позиции, министр привёл, на его взгляд, последние убедительные аргументы. «Не пойму, почему вы всё время говорите о православной Сербии и не вспоминаете другие православные страны?» – веско бросил он в зал. «Какие?» – удивились депутаты. «Ну, например, Словению», – ответил министр. В зале раздался дружный смех[346]