– Черное дело пришел творить. Разрешения прошу.
Издалека донесся собачий вой, с деревьев взлетели птицы, зашумела листва. Откуп приняли.
Три безымянные могилы нашлись быстро, с каждой Сергей собрал по горсти земли.
Холодный, далеко не летний ветер пронизывал до костей. Сергей вышел на кладбищенский перекресток и высыпал землю на каждую из сходящихся тропок, сверху полил водкой из третьей бутылки. Отпил сам, на языке остался привкус тины.
– Братушки-чертушки, водочкой вас угощаю, с вами выпиваю и о помощи прошу.
Кто-то сверлил взглядом спину. Деревья скрипели под порывами ветра. Со стороны могил доносились шепотки.
Со следующими словами Сергей выплюнул в ночь всю ярость, кипящую внутри.
– Развейте мудаков по ветру. А родных их поцелуйте крепко, пусть покой и сон забудут. Да станут слова мои тяжелее земли могильной, плиты надгробной, тоски посмертной. Быть тому.
До суда не дожил ни один из убийц.
В магии необходим самоконтроль.
Раз.
Ты должен понимать и контролировать все мысли, желания, страхи.
Два.
Бессознательное не должно управлять тобой. Ты хозяин себе, а значит, хозяин мира.
Три.
Каждый человек – звезда. Но что если с рождения в тебе черная дыра, пересекая горизонт событий которой любое сияние исчезает?
Четыре. Как Димка Игнатов.
Пять. Как родители.
Шесть. Как дед.
Семь. Как Артем.
Сергей стоял посреди бардака и считал.
Панику удалось смирить, сознание – очистить, и теперь он понимал: оригиналы уничтожены, но картины живы в Сети, в «облаке», в телефоне, в конце концов. Кристально ясно Сергей ощутил, как часть него, самый темный кусок души, изо всех сил рвется пройти через Чертовы Ворота навстречу судьбе.
«Что бы они тебе ни говорили, ты не такой».
Он медленно, стараясь не смотреть на уничтоженные полотна, пересек комнату и замер у окна.
Тучи разошлись, устав проливать воду. Выглянуло солнце. Хорошо проглядывался дворянский дом, который давным-давно рисовал Артем. В один момент администрация города спохватилась и решила восстановить объект культурного наследия, а впоследствии проявила невиданную щедрость и отдала здание под корпус краеведческого музея. Теперь оно гордо щеголяло отреставрированными барельефами и новыми стеклами.
– Ты был рожден для избы, – раздался квакающий женский голос из угла. – Что тебе понравилось больше: целовать Димку Игнатова или бить его? Что принесло настоящее наслаждение? Разве ты не испытал блаженство, когда те трое смешались с грязью могильной? Ты ведь даже не видел их ни разу, а смел без жалости и сожаления… Разве ты не пытался представить, насколько им было страшно и больно? Неужели это может сравниться с ночами, которые ты делил с Артемом? Ответь честно и поймешь, что ты рожден для избы.