День шестой.
Странно. Мне по-прежнему кажется, что от воды дурно пахнет. По-моему, это запах болота. Светлана Андреевна сегодня плохо выглядит. Даже по видеосвязи заметно, что она не выспалась. Она сказала, что это обонятельные галлюцинации на нервной почве. Посоветовала раз в день мыть руки водой из-под крана. Говорила что-то про образование новых нейронных связей. Думаю, ей хотелось поскорее закончить сеанс. Не могу заставить себя прикоснуться к этой вонючей жиже из водопровода. Я уже заказала шестьдесят литров питьевой воды, буду мыться ею.
День седьмой.
Светлана Андреевна отменила сеанс. Вода из-под крана по-прежнему воняет болотом. Я не знаю, галлюцинации это или нет, но не хочу соприкасаться с этой водой. К счастью, питьевую уже привезли. Продолжу мыться ею. Так спокойнее. Меня и без того достаточно нервируют соседи. Какие-то они шумные сегодня.
День восьмой.
Не могу дозвониться до родителей. Происходит что-то странное. Вода все еще воняет…»
Описания последующих дней становились все скуднее.
Они обрывались на записи: «День первый с наступления конца света. Я абсолютно уверена, что это он и есть».
Дальше шли лишь сухие календарные отметки дат: «День такой-то с наступления конца света».
Тоня поняла, зачем ей понадобился дневник.
Она взяла ручку с брелоком, села за стол и начала писать.
У нее получилось написать всего два предложения: «День тридцать второй с наступления конца света. Сегодня я видела нечто удивительное».
На этом ее силы иссякли.
Боль от прокушенного языка заполнила всю голову. В глазах потемнело, дыхание заткнул подкативший к горлу комок. По-старушечьи осторожно Тоня поднялась из-за стола и доковыляла до кровати.
Ей нужно было поспать.
Она уже накрывалась одеялом, а бесплотный голос в ее голове все диктовал ненаписанный текст – красивый, витиеватый, литературный текст, ничуть не похожий на рубленые фразы, которыми привыкла мыслить Тоня: «…Это были тела людей, сросшиеся воедино, спаянные друг с другом так крепко, что образовывали собой не просто единое туловище – но единое существо, обладающее собственной волей…»
Голос внутреннего диктора убаюкивал, и Тоня быстро провалилась в неспокойный сон.
Ей опять снилась бабушка – то притаившаяся где-то в недрах Тониной однушки, то разлившаяся по всему миру зловонной мутной жижей.
Она проснулась, когда за окном уже стемнело. Проснулась оттого, что все ее тело выло.
Выло без участия легких, глотки, связок, выло само по себе, и весь дом откликался на этот вой. Сначала Тоня не понимала, что происходит, однако перепуганный мозг быстро включился в происходящее и пришел к выводу: это был не просто вой.