Мама. Во флигеле Саши внизу помещалась экономка со своей прислугой, а остальная прислуга жила внизу в другом флигеле, где также размещалась обойная мастерская, где постоянно работал обойщик Иван, приехавший на лето из Москвы. Мама любила ходить смотреть, как он обивает мебель, закладывая в рот пригоршни мелких гвоздей. В большом готическом здании на улице, ведущей через Дугино, по прозванию Скачиловка, помещалась обширная столярная мастерская, напротив ампирного манежа. Мама называла готическое здание arts et métiers.
[68] Там неустанно работал столяр Степан с кожаным ремешком вокруг головы, чтобы в глаза не падали волосы. Мама заказывала ему книжные шкафы для двух библиотек: во флигеле Саши и в галерее, соединяющей этот флигель с главным домом. Шкафы делались из местного светлого дуба по рисункам из английских журналов, которые Мама выписывала в изобилии. Степан делал всякую мебель, которую обойщик Иван потом обивал.
Раньше в Дугине при графе Панине были и другие мастерские: каретная, оружейная, шорная, располагавшиеся вдоль все той же Скачиловки, как и дома батюшки Василия и дьякона. Со временем прибавилась еще почта, которую в нашем детстве привозили из соседнего уездного городка Сычевки.[69] В конце Скачиловки была кузница, слесарная и длинный ряд помещений для садовников, рабочих и прачек. Всюду кипела работа, слышалось ржание лошадей, мычание коров, проходивших и поднимавших облака пыли; гремели по мостовой порожние, возвращавшиеся с работы телеги, медленно двигались нагруженные сеном или снопами. А теперь все это затихло и вымерло! Большой дугинский дом сожжен большевиками, дорогая церковь, в которой нас венчал батюшка Василий и где покоился прах его, наших родителей и предков, осквернена, прах выброшен, а сама церковь обращена в кинематограф либо в склад или амбар. Наши родители интересовались всем, что происходило на белом свете, за всем следили, встречались с выдающимися людьми, которые навещали Москву или проезжали через нее. Помню, как они пригласили известного путешественника Пржевальского, который заехал в Москву между двумя экспедициями в Азию. Он читал лекцию в нашей зале и показывал длинную акварельную панораму Голубой реки в Китае. Это была бесконечная бумажная лента шириной в страницу тетради, которую он постепенно разворачивал, объясняя изображенное на ней и события, которые происходили в разных участках реки. Он описал диких лошадей и других животных, которых встретил в пустыне; растительность и народонаселение тех мест. Мы с увлечением слушали этот рассказ. Помню, как один ученый из знакомых Папа, новый Вайнберг, показывал нам первый граммофон, микрофон и фонограф, которые только что были изобретены. Фонограф был в виде валика, какие бывали в заводных шарманках, только покрыт был слоем красноватого воска, на котором выдавливались какие-то крошечные знаки, воспроизводящие звуки. Надо было с величайшей осторожностью обращаться с этими приборами, которые при малейшем прикосновении искажали передачу. Вайнберг привел с собой маленького горбуна, Василия Адамовича, который помогал ему устанавливать и демонстрировать прибор и который охотно всем объяснял и отвечал на вопросы. Вайнберг был, кажется, братом того, который был рассказчиком жидовских анекдотов. Впрочем, они сами были жидами или, во всяком случае, очень походили на них.