– Пошли. – Я взялась за ручку чемодана и ахнула: он весил, наверное, килограммов семьдесят. Хотела пошутить про труп Петра, но вовремя остановилась. – А как ты адрес узнала? – спросила я, когда мы вдвоём с трудом втащили чемоданного монстра в подъезд.
– В швейцарском контракте всё указано, – ответила Влада. – Я хотела тебе написать сначала, но подумала – вдруг скажешь, что тебе не до меня. Просто купила билет и вот, прилетела. – Она всхлипнула.
Дома никого не было, мама уехала к Андрюше и пробудет там до вечера. Княжна после своего героического поступка ушла в ожидаемый запой. А мне провидение отправило живую посылку из Петербурга, чтобы не мучилась фантомными болями испарившегося Долга.
Гостья тоскливо озирала наш скромный интерьер, где не было ни сфинкса, ни колонн, ни филиппинской домработницы. Угрюмый нищенский уют, на который лучше не смотреть чужими глазами – да и своими, честно сказать, тоже. Глаза б мои не видели облысевшего ковра и продавленного дивана. Надо предупредить Владу, что спать на нём лучше всего по диагонали, тогда наутро не будет болеть спина.
– Я хотела в гостиницу, но Пётр все мои карты заблокировал, – сказала Влада. – И мне лучше сейчас не быть одной, психолог сказал…
Она села на диван, и тот застонал человеческим голосом. Влада, не ожидавшая такого вероломства, тут же вскочила на ноги и глянула на диван с таким обиженным лицом, что я не выдержала и рассмеялась во весь голос. И Влада тоже стала смеяться вместе со мной – правда, она при этом ещё и плакала и, конечно, размазала по лицу косметику, но на такие мелочи в нашем доме всем давно наплевать.
Свердловск, сентябрь 1924 г. – июль 1926 г.
15 сентября 1924 г.
Костя по-прежнему целые дни проводит в институте, но теперь меня это уже не удивляет. Так было – и так должно быть. Кроме того, мы далеко живём, нет никакой возможности ходить два раза, а своих дел Костя раньше 6 вечера кончить не может. Так уж и приходится считаться с ним. Костя – и председатель комиссии по охране научных и художественных ценностей в Екатеринбурге, и неутомимый исследователь уральских минералов. Изумруды, асбест, платина, колчедан, мышьяк, а более всего вольфрам – вот имена, звучащие в нашем доме не реже, чем Юля, Миша и Андрей! Другая важная тема – музей и лаборатория при музее, о которых Костя готов говорить бесконечно.
Раньше я всё надеялась, что он только временно занят, это организационная работа и так далее. Думала, что придёт время, когда всё устоится и он будет дома чаще. Да и сам Костя всё обещал: погоди, вот скоро будем больше вместе, стану проводить с тобою вечера, и я верила, а теперь убедилась, что этому верить нельзя, как и многому из того, что Костя говорит. Он искренне верит в свои намерения, но сам находится во власти своей натуры, и всегда будет то, что было прежде, – Костина работа сама по себе, работа, его поглощающая и существующая на первом плане, и будем мы сами по себе.