Такие остроконечные каменные крыши Дэниел видел на кладбищах. Одна из них располагалась на вершине холма недалеко от того места, где он похоронил свою бабушку. Ее могила была более чем скромной. Она не жалела денег при жизни, а то, что успела скопить, быстро съели больничные счета, и она умерла в бедности. Дэниел помнил, как рыдал после похорон, злясь на себя за то, что смог оплатить только самый дешевый гроб.
С комком в горле он отошел от окна и вернулся в коридор. Волнение от осмотра дома исчезло. Высокие темные залы утратили свою таинственность и казались депрессивными и одинокими.
Он остановился перед портретом Аннализы. Со второго взгляда, ему показалось, что ее лицо будто покрывает пелена ужаса, тщательно скрываемого маской дружелюбия. Он не знал, почему выражение ее лица так его беспокоило, но никак не мог забыть о нем.
Дэниел поднял тарелку со «Спэмом» и спустился на первый этаж. Хотя черный кот оставался неуловим, Дэниел оставил тарелку между двумя мягкими разваливающимися креслами с изогнутыми спинками возле камина. Именно там он увидел кота, когда вошел в здание, и поэтому надеялся, что тот вернется и найдет еду.
Камин был довольно большим и красивым сообразно эстетике дома. Дэниел мог бы вполне удобно расположиться на его решетке. На каминной полке стояли разнообразные украшения. Свечи в канделябрах наполовину оплавлены, а на сухих ветках, наверное, когда-то была хвоя. Рядом с часами, которые давным-давно остановились, стояло шесть узорчатых металлических рамок для фотографий, и все пустые.
Дэниел вытащил из кармана записку и положил ее на свободное место в центре каминной полки, покрытой хламом и пылью. Белая бумага отчетливо выделялась на этом фоне.
По стене возле лестницы двигалась тень. Дэниел прищурился в попытке разглядеть ее очертания среди тяжелого мрака. Небольшое пятно отделилось от стены и направилось к нему. Дэниел улыбнулся, узнав кошку.
– Эй, приятель, ты вернулся?
Кот поставил передние лапы на камень, пригнул голову и плечи, потянулся. Дэниел снова обратил внимание, как ходят кости под кожей у кота, и его сердце защемило от жалости. А кот тем временем выпрямился и уселся в десятке шагов от него, аккуратно обернув хвост вокруг лап.
– Еда, – Дэниел указал на тарелку. – Я не собираюсь снова за тобой бегать, но оставлю тарелку здесь, чтобы ты поел, хорошо? Завтра принесу еще.
Дэниел знал, что кот не понимает его, но от произнесенных вслух слов ему стало немного легче. Наверное, кот давно был бездомным и навряд ли подпустит к себе незнакомца, но Дэниел мог хотя бы кормить его и тем самым создать некое подобие комфорта на закате его жизни. Шерсть кота пока не начала седеть, но суставы, видимо, уже были изношены, что делало его движения неестественными и медленными. Вид его был изможденный, а значит он прожил долгую жизнь.