В 1925 году Гинзбург написала в стол критический отзыв о знаменитом трактате Андре Жида в защиту гомосексуальности «Коридон. Четыре сократических диалога». Мишенью ее нападок становится не столько общая задача, которую ставит автор в трактате, сколько один из основных аргументов Жида – утверждение, что в гомосексуальности как способе бытия нет ничего предосудительного, так как она «естественна» и встречается во всем царстве животных. Гинзбург с явным сарказмом парирует: «В сущности, все хорошие вещи не естественны: искусство не естественно, ‹…›, не естественно есть вилкой и сморкаться в платок, ‹…› паровоз и динамо-машина противоестественны до последней степени». Доводя аргумент Жида до абсурда, она насмехается: «А если бы спасительные собаки ограничились бы благосклонностью своих сук, что тогда?»[575]
Гинзбург критикует Жида и за недостаточное внимание к вопросу лесбийской сексуальности. Хотя герой трактата Жида Коридон признает существование бессчетных «градаций» и «оттенков» и внутри разных сексуальных ориентаций, и в промежутке между этими ориентациями, его главнейшая задача – развить теорию социального, эстетического и личностного превосходства того, что он называет «нормальной педерастией»[576].
Гинзбург пишет:
У Жида, по обыкновению, почти не затронут вопрос о женском извращении, оно, вероятно, не удовлетворяет его требованию высшей эротики (Платон!).
А между тем если в каких-нибудь формах гомосексуальности искать «повышения», по сравнению с нормальным чувством, то в первую очередь здесь.
(Еще Вейнингер в своей неповторимой, вдохновенной, не выдерживающей никакой критики книге очень тонко учел это.)
Плохо ли, хорошо ли, но несомненно, что до сих пор женщина в своем умственном росте равняется на мужчину.
И вот иногда доравнивается до непреодолимой не столько физической, сколько психической потребности в мужской любви, единственно ценной, полной, литературной.
И тут же такое же «психофизическое» отвращение к своей естественной роли. Впрочем, это не обязательно.
Пушкин любил повторять изречение Шатобриана: «II n’y а du bonheur que dans les voies communes» [ «Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах»][577].
Стараясь вжиться в субъектную позицию гетеросексуального мужчины, Гинзбург апеллирует к иному, чем Андре Жид, культурному наследию. В ее утверждении, что психологически непреодолимая природа «мужской любви» может внушить человеку отвращение к его «естественной роли», заключается намек на то, что под влиянием этого чувства женщина может равняться на образец гетеросексуального мужчины вне зависимости от того, каковы ее собственная сексуальная ориентация и физические желания.