В этих зарисовках, как и в более поздних текстах о любви, Гинзбург делает коммуникацию одной из центральных тем, исследуя пределы выражения внутреннего мира человека. Как показал Пруст, драма любви разворачивается подспудно, в актах коммуникации и интерпретации, когда герои приписывают высказыванию, за которым нет задней мысли, более глубокий смысл. Вася, герой текста Гинзбург, стремится анализировать каждое слово, каждый жест героини. Он строит семиотическую систему поцелуев и объятий, интерпретируя некоторые из их разновидностей как извинения и признания вины, а другие – как ничего не значащие действия. Свои собственные высказывания, какими бы клишированными они ни были, Вася наделяет тайным смыслом: «Тогда ее голос, это был уже наверное ее голос, позвал меня наверх. – Зачем? [спросил я] Это слово могло выражать очень многое, если бы только она захотела его понять»[667]. Голос повествователя в первом лице помогает уловить мучительное состояние Васи, обуянного желанием, и то, как ему трудно выразить свои чувства. Спустя много лет, с позиций историка литературы, Гинзбург будет анализировать диалоги Толстого, находя объяснение каждому словосочетанию и жесту[668].
В «Беспорядочных записках» Гинзбург уделяет особое внимание значению, которым наделено отсутствие жестов, – некой отрицательной семиотике, поучительно напоминающей нам, что человек может выражать любовь, даже когда на поверхностный взгляд она ни в чем не заметна. В сцене прощания с толпой провожающих на вокзале Вася интерпретирует то, что любимая обошлась с ним особенным образом, – «отсутствие поцелуя» («Из беспорядочных записок N. N.», 21) – как знак того, что она к нему неравнодушна. Такая романтическая поза героя – отвергнут и, следовательно, избран – была бы уместна и в период, когда Гинзбург экспериментировала с грамматическим первым лицом. Эта вымышленная сцена, по-видимому, служит компенсацией за менее романтический анализ такой ситуации в дневниках, где Гинзбург ужасается тому, что Р. в письмах к другим небрежно передает ей привет: у нее «не только не нашлось времени чтобы написать мне несколько слов, но даже не нашлось вр[емени], для того чтобы подумать о том чтобы совсем обо мне не писать» («Дневник I», 207).
В самой драматичной части «Из беспорядочных записок N. N.» описывается отъезд героини с вокзала. Пока его любимая прощается с другими, Вася, стоя поодаль, внимательно наблюдает. Его прощальный жест машинален и продиктован поведением героини: твердое рукопожатие на расстоянии вытянутой руки. Однако, после того как третий звонок возвещает, что поезд вот-вот отправится, Вася внезапно делает более интимный финальный жест: