— Где так обарахлился? — спрашивает Кравец.
— Не мое! Земляки попросили передать родичам, вот и тащу как верблюд.
— Отчего не помочь! — согласился Кравец. — Человек всегда должен помочь человеку.
Миновали границу, во Львове эшелон разгрузился. Куда теперь податься? Поразмыслив, говорит Мирославу Кравцу:
— Некуда мне ехать: фашисты сожгли село, перевели всю родню. Может, возьмешь в свои Кривчицы?
— Сдурел! Ты же схидняк[7], только за это бандеровцы повесят. Я сам бы уехал на вашу Полтавщину, да родные ждут.
— Легко тебе говорить! — вздохнул с укоризной. — Разве смогу жить на пожарище, которое поглотило моих родителей! А бояться мне нечего: такой уже украинец, просто так не обидят.
Кравцу полюбился попутчик, хочется помочь человеку стать на ноги, совладать с горем. Пусть едет, если решился.
Приехали. Он, Мисюра, поселился у родных Мирослава, нашел работу — стал торговать в кривчицком магазине сельпо.
В селе грамотных мало, неохотно берутся за «советскую работу», страшась кровавого бандеровского террора. Конечно, село не без смелых людей, все решительнее действует истребительный батальон, сформированный из активистов. На львовской земле идет война между прошлым и будущим.
Как же он, Николай Мисюра, тогда уже Мисюренко, не побоялся принять должность завмага, перейти па жительство в хату людей, убитых бандеровцами, зачем это сделал? Решил, что договорится с бандеровцами, будет их помощником. Нет, в лес не уйдет, не станет стрелять по Советам, не его это дело. Однако тихо, незаметно поможет. Так и станет жить — советским завмагом и бандеровским активистом. Двойная бухгалтерия выручит, как бы ни обернулись дела впоследствии.
Стал торговать, недолго пришлось дожидаться гостей. Ночью явился Тхир из СБ[8], с ним бандеровцы Славка и Ромка. Расселись, дымят самокрутками, за поясами пистолеты, гранаты. Поставил Тхир перед собой, интересуется:
— Зачем, москаль, к нам приехал?
— В свое время насолил кое-кому, теперь ищут меня.
— Ищут! — криво усмехается эсбист. — Получил от москалей назначение и на них обижаешься.
— А ваши не идут на службу к Советам, чтобы вредить им? Я в войну находился во Львове.
— Что делал во Львове?
Не рассказал о вахманской службе: ни к чему иметь лишних свидетелей. Рассказал о другом — как начальствовал в Наварии и извел под корень евреев.
Этого оказалось достаточно. Все же Тхир предупредил:
— Скурвишься — повесим на первом суку!
А он и не собирался их подводить. Днем обслуживает мирных жителей — ночью отпускает продукты бандеровцам.
Сельскому начальству особое уважение: есть дефицит — просит их жен заходить. Довольны и бандеровцы: схидняк вне подозрений, все делает с толком. На совещаниях в райпотребсоюзе завмага хвалят как ударника советской торговли. Так длилось три года.