— Давно ждала этого часа, а то ни мужняя жена, ни вдова. Я ведь Ленку обманывала, говорила, что батя убит на фронте, — утирает Анна слезу. — Как ты, Степан, мог бросить меня с ребенком!
— Молодой был, глупый, — убеждает Прикидько. — Помучился на чужбине, узнал, почем фунт лиха, теперь у нас все пойдет ладно.
В тот же день переехал к Анне. Дочке объяснили, что получилась ошибка, отца не убили, а ранили. Пошли в сельсовет, расписались.
Зажили дружно, хозяйственно. Что в колхозе положено, Степан отрабатывает, дома же изо всех сил старается. Несколько раз съездил в Очаков — остался доволен: подкопилось деньжат.
Зашел однажды Василий Петрович, как раз начали ужинать. Степан приглашает:
— Садитесь, батя, с нами вечерять!
— Спасибо! — отвечает старик, присаживаясь к столу. — Я к тебе, Степа, по делу. Роман совсем занемог. На трудодни почти ничего не дают, на его пенсию можно купить разве что дырку от бублика. Надо бы его подкормить.
— Надо подкормить, — соглашается Степан.
— А подкормить нечем, — объясняет Василий Петрович, хотя и так все понятно. — Может, поможешь мучицей: как-никак брат.
— И мне… в колхозе… ничего не дают, — заглатывает Степан одну за другой галушки.
— Оно-то так, однако… — лицо Василия Петровича покрывается красными пятнами.
Анна и Леночка уставились в тарелки: еда не идет в рот.
— Степан! — робко говорит Анна. — Надо бы помочь.
— Сам знаю! — зло обрывает Степан. — Только одного не пойму: я страдал в фашистском лагере, а вы тут так нахозяйничали, что ко мне прибежали за помощью.
— Спасибо, сынок, я пойду, — поднялся отец.
— Подожди, батя! — хмуро промолвил Степан и вышел на кухню. Вернулся через несколько минут, вынес в торбе немного кукурузной муки:
— Возьми! Дал бы больше, самим нечего есть.
Молча взял торбу Василий Петрович и, не простившись, ушел.
Обиделся отец. Больше не ходит к сыну. Вскоре Роман помер.
В хмурый ноябрьский день сорок восьмого года к правлению колхоза подкатил незнакомый «виллис». Через полчаса машина подъехала к дому Прикидько. Начался обыск. Безучастно сидит Степан на лавке, смотрит в окно.
Оперуполномоченный капитан Шелкуненко составил протокол, предлагает Прикидько одеться.
— За что вы его? — плачет Анна. — Он тихий, смирный, его пьяным никто не видел.
— Перестань! — обрывает Прикидько жену. — Разберутся — отпустят, за мной нет греха…
На допросах Прикидько отрицает вахманскую службу, объясняет без возмущения:
— Люди зря наговаривают, прошу проверить. Страдал в Хелмском лагере, затем перегнали в другой, потом отдали бауэру Штольцу, больше двух лет на него батрачил.