Бондарчук врезал по морде: надеялся, что паникер образумится. Не образумился. Вскоре попали под. артиллерийский и минометный огонь, налетели фашистские самолеты — Прикидько исчез. Тогда вспомнился их разговор… «Поздно вспомнил! — констатирует Харитоненко. — Поступил бы иначе — не злодействовал бы Прикидько в Яновском лагере и Бухенвальде…»
Бухенвальд! Как удалось Прикидько скрыть свою бухенвальдскую службу, разработать версию, что был остарбайтом у бауэра Штольца? Коллеги из ГДР проверили. Штольцы, оказывается, погибли в апреле 1945 года во время американской бомбежки. По показаниям соседей, у Штольцев два года работал остарбайт Федька, перед той бомбежкой он исчез. Уже после прихода американцев вновь появился с другим остарбайтом, но ненадолго: через несколько дней во дворе бауэра в кое-как засыпанной яме нашли труп Федьки. Может, Прикидько убил?.. Зачем? Чтобы присвоить Федькину жизнь у Штольца…
Когда Харитоненко изучил все материалы дела Прикидько, версия подтвердилась. Прикидько рассказал проверяющим, как страдал в концлагере, а затем у Штольца. На ропросы отвечал с тупой покорностью: «Какую работу давали, ту исполнял…» Спросили о лагерном режиме — ответил: «Об этом мы без понятия». Проверка закончилась быстро. Наверное, решили, что такой примитив и для нацистов не мог представить интереса.
Степана Прикидько снова призвали в армию, пять месяцев исправно отслужил поваром и вернулся в родную Чабанку с припрятанными часами, золотыми колечками и отрезами. Дома застал полный разор: мать умерла во время оккупации, отец еле дышит, на Николая пришла похоронка, Роман вернулся с фронта калекой. Ничего не осталось от довоенных достатков.
Степан не растерялся: не желая, как он выразился, батрачить на старика и брата-инвалида, с ходу отправился к Анне. Встретились, обнялись, расцеловались. Анна живет с дочкой Леной, в хате полный порядок, в сарае корова, в хлеве поросная свинья. Сама ладная, крепкая.
— Моя дочка? — кивает Прикидько на Лену.
— А то чья!
Погладил девочку по головке:
— Гуляй, а мы с мамкой поговорим.
Выложил на стол отрезы на пальто и на платье, большую цветастую шаль:
— Принимай гостинцы!
Анна накрыла на стол — приготовила салат, принесла холодец, достала бутылку. Не расспрашивает Степан, как жила в оккупации. И о себе не стал распространяться: «Работал у бауэра. Известно, какая она, батрацкая жизнь». Рассказала Аня, кто жив и кто мертв, у кого вернулись с войны, а кто получил похоронки.
Дослушав без интереса, солидно заговорил о будущем:
— Будем, Анна, вместе жить, как положено. Дочка подрастает, должна чувствовать отцовскую власть.