— Обсудили ситуацию, а теперь к делу. Так были вы начальником вахманской команды в Наварии?
— Гражданин следователь, разве можно ориентироваться на показания Лясгутина? На одном допросе дважды производил меня в начальники и дважды признавал рядовым.
— Хотите очную ставку с Коршуновым?
— Зачем! У Коршунова не велик выбор: признать, что был начальником вахманской команды или обвинить в этом меня.
— Как относитесь к Сулиме и Недобе?
— Не знаю таких! — насторожился Мисюра.
Точно помнит: не было таких вахманов, а евреев таких быть не могло. Кто они? Харитоненко зря не спросит.
— Знаете, Николай Иванович. Может, забыли фамилии. Сулима и Недоба тогда работали и теперь работают мастерами кирпичного завода в Наварии. Прекрасно вас помнят. Вы ежедневно с ними общались, когда были начальником команды.
Да, были такие мастера. Черт их не взял, не сдохли! Докопались и до них. Снова приходится гореть со своим товаром. Нажимает Харитоненко, трудно от него отбиваться. Надо не мелочиться, чтобы не просчитаться в главном! Мисюра извинительно улыбнулся, потер лоб.
— Фамилий не помню, а были мастера на кирпичном заводе, имел с ними дело. Однако не кажется ли вам, гражданин следователь, что мы ломимся в открытую дверь? Шесть вахманов-курсантов живут на отшибе, вместе жрут, выпивают. Рады, что впервые нет над ними немецких начальников, предоставлены сами себе. А евреи стараются, их не надо подгонять, и так понимают: работа — единственный шанс на жизнь.
— Так были вы начальником команды или не были?
— Формально был, но по существу — жили на равных.
— Почему сразу не признали, что были начальником? — Харитоненко будто не слышит оговорок Мисюры.
— Надо было признать, — соглашается со вздохом Мисюра. — Ведь кроме звания начальника я ничем не отличался от других вахманов. Ну, какой я был начальник? Как и все, охранял евреев, как и все, водил на работу. На заводах командовали мастера. Расстреливали эсэсовцы. Что остается так называемому начальнику? Фактически пустой звук, а формально для следствия — вроде аргумент: был не рядовым предателем, командовал другими предателями. Трудно было такое признавать. Да и справедливо ли такое признание?
— С таким товаром хотите идти к генералу! — констатирует Харитоненко. — Неужели думаете, что свидетели Сулима и Недоба не показали, как вы командовали, как издевались над узниками?
— Откуда им знать? Как помнится, они не состояли в вахманской командё.
— Так ведь совершали свои преступления не в вахманском доме, а на местах работ, в пути, около сараев и в сараях, где жили узники. Свидетелям ничто не мешало видеть, как вы свою власть проявляли, и они видели.