Нет, я не буду это делать ни в коем случае, наоборот! Сверну шею любому, кто посмеет к ней притронуться.
— Зиг, ты что творишь? — неожиданно над ухом раздался громкий братский вопль. — Ты понимаешь, что если вы не остановитесь, то она станет твоей женой!
— Что? — Алёна растерянно захлопала глазами.
Своими невероятно красивыми глазами, очарование которых я с диким упрямством отрицал вначале.
— Да, — отмахнулся от него и вновь потянулся к деве.
— Как это да? — проговорила она прямо в губы, мешая себя целовать.
Получилось довольно невнятно, но делать вид, что не понял, я не стал. Отстранился, но совсем недалеко, властно посмотрел в глаза, давая понять, что отступать не собираюсь.
Надоело. Надоело бороться с самим собой, надоело сдерживаться, а ещё я понял, что так оно и должно быть! Время сомнений ушло! Она хочет меня, как бы этого до сегодняшнего дня ни отрицала, пусть и называла неотёсанным варваром, любит моего сына, а ещё понравилась Размару. Удивительно, но он действительно соединил нас, хотя мы просили несколько об ином. Впрочем, насколько я понял из объяснений Крайла, так он увеличил наши шансы на победу, но, зная своего Бога, я понимал, что не подходи мне Алёна как супруга, ничего бы этого и не было.
— А вот так, — я довольно улыбнулся, предвкушая, как она обрадуется такому замечательному исходу. — Я, Зигвальд Свирепый из рода Тривальдов, беру в жёны тебя, Алёну Иномирную! А поскольку Размар нас уже благословил, то даже никакого ритуала в его храме нам не понадобится — достаточно провести брачную ночь.
Она потрясённо смотрела на меня, явно онемев от счастья. Ну а что, в один день мы, вроде как, и общий язык нашли и с будущим определились.
— Ты станешь королевой Армарии, родишь мне прекрасных детей, а Илладару братьев и сестёр. Да, мне нравится, как всё складывается!
И тут в глазах Алёны мелькнул какой-то подозрительный блеск, она упёрлась руками мне в грудь и ядовито произнесла:
— А меня ты спрашивать не собираешься? Может, потом, когда я тебе надоем и совершу какое-нибудь «преступление», — она особенно подчеркнула это слово, — ты меня и вовсе казнишь? Ну а что, сам решил, сам передумал?
Я онемел от удивления. Как, разве не эта самая девушка сейчас целовалась со мной так, словно я — единственный мужчина во всех мирах? Я чувствовал, как ей нравится, как она плавится от желания!
— Не говори глупостей, мы будем жить долго и счастливо! — отрезал я, а потом взвалил эту несносную пигалицу на плечо и направился в каюту.
В конце концов, зачем эти муки с метаниями по всему кораблю, отдельные каюты, когда и так всё понятно, а потом и вовсе начнётся война.