— Нет, только пить.
Я налила нам обоим воды из кувшина, который стоял на столе около одного из окон. Напившись, мы с удовольствием зарылись под одеяло, обнялись и принялись обсуждать один довольно серьёзный вопрос. По крайней мере, в книгах по психологии об имени и самоидентификации достаточно много написано.
— Как ты хочешь, чтобы я тебя называла: Илья или Илладар?
Мальчик задумался. Я в это время гадала, что же он в итоге выберет? С одной стороны, на Земле, где его поставили перед фактом, что он теперь Илья (скорее всего, услышали, как он лепечет слово Илладар и назвали созвучно), ему было ой как неуютно. Настолько, что он даже согласился вернуться к отцу, которого до ужаса боялся, более того — ненавидел. И тот очень постарался, чтобы эта ненависть зародилась. Из этого вытекала другая сторона вопроса: имя дали ему родители, в том числе Зигвальд. Правда, роль матери, наверняка называвшей его именно Илладаром, может повлиять положительно.
— При всех Илладар, а так Илюша, — он смущённо улыбнулся. — Только ты так меня называешь.
У меня даже сердце защемило от нежности. Боже, как он вообще не свихнулся, когда попал на Землю? Не говоря уже о казни матери. Надеюсь, этот изверг не заставил его смотреть на всё это дело. Надо будет выяснить этот нюанс, но желательно не у самого Ильи.
— Слушай, а что ты думаешь о своих родичах — химерах? Ты хочешь с ними увидеться?
— Не знаю, — Илья пожал плечами. — С ними было… странно.
— Ты так хорошо всё помнишь? — я искренне удивилась такой памяти.
— Конечно, ведь мы жили в пещере, куда даже солнце не попадало. Иногда выплывали на сушу, но ненадолго и очень редко. А я так скучал по зелёной травке, по лучикам.
— В смысле выплывали? То есть вход в пещеру был под водой? — я сразу вспомнила дайверов, обожающих такие пещеры изучать.
— Да, а я не люблю большую воду. И корабли, — он заметно взгрустнул.
О, об этом я знала, как никто другой! Мыться он терпеть не мог, а кораблями швырялся, едва замечал игрушку или картинку. Видимо, химеры, в процессе спасения его от Зигвальда, заложили в него все эти фобии. Что странно, на самом деле. Надо будет разобраться.
— Зато ты любишь цветы, а твоя тётя из страны цветов! — я решила перейти к позитиву, хватит пока психоанализа. — Помнишь, как я тебе по секрету приносила одуванчики и сирень?
— И ромашки! — Илья заметно воодушевился. — Я потом их съедал.
— Что? — вот это сюрприз. — Но ведь сок одуванчиков горький.
— Не знаю, мне всё нравилось: и жёлтые головки, и хрустящие стебли.
Я взъерошила его и без того косматую голову, счастливо рассмеялась.