— Давай, Ленчик, тебе надо перезагрузиться! — подначивала меня Ирка, подталкивая в сторону самолёта. — Ты столько пережила за последние месяцы, нужно встряхнуться. Осознать, что жизнь прекрасна и продолжается несмотря ни на что.
— Можно я банально напьюсь? — я попыталась увильнуть от экстрима, хотя это надо было делать до того, как мы поехали на аэродром и прошли медосмотр и инструктаж. — Да, часть нейронов погибнет, зато я останусь целой и даже смогу продолжать лечить людей.
Вправлять носы, возвращать челюстные кости на место после их встречи с твёрдыми поверхностями и многое другое.
— Это всё не то, — цокнула языком моя закадычная подруга, без которой я, на самом деле, лежала бы сейчас на диване и думала, что жизнь — тлен.
Во-первых, месяц назад мы расстались с Мишей, которому надело, что я постоянно пропадаю на работе. Во-вторых, от этой самой работы впору было вешаться. Потому что пандемия[1], а я — врач.
Да, не вирусолог и даже не инфекционист, но тотальный звездец наступил у всех, а не только у профильных специалистов. И именно поэтому Ирка столь рьяно взялась за мою реабилитацию, хотя не имела даже банального диплома психолога. Она просто красила ногти и выщипывала брови, но это не мешало ей иметь хорошую эрудицию и отличное чутьё. И как я ни отбрыкивалась, прекрасно понимала, что её метод будет действительно результативным.
Но страшно было всё равно. Почти так же, как на практических занятиях цикла по акушерству. Как вспомню тот день, когда впервые увидела роды, так вздрогну. Нет уж, лучше я с лицами работать буду. Да, специфика нашего отделения (как и травмотологии) такова, что каждый день имеешь пациента, а то и не одного, ввести в наркоз которого сродни шаманскому ритуалу. Потому что пил товарищ до такой степени, что пострадал от нападения дерзкого забора, а потом ещё и поребрик присоединился к избиению. Или крыльцо. Один пациент нам даже видео показал, как он с ним «общается».
Двадцать минут ввод в наркоз, семеро держат, вся мебель летает, полторы минуты операция (репозиция скулы, к примеру), а потом двадцать минут выход из наркоза. Ещё бывает, когда сильно по кукушке человек получил, ищешь его по всему отделению, а он, оказывается, в глазное отделение убежал и попытался смыться через унитаз. Пересмотрел «Людей в чёрном», креативщик. Прямо с сигаретой в зубах туда полез, приговаривая:
— Давай смоемся, Джей, давай смоемся. Чёрт, кажется, систему заело.
Разумеется, всё веселье происходило ночью.
— Савелий Маркович меня убьёт, если я разобьюсь, — помянула я заведующего отделением челюстно-лицевой хирургии и моего непосредственного начальника.
