— Тело там осталось? Она не успела перейти? — в этот раз голос принадлежал явно женщине.
Он звенел, словно колокольчик.
— Похоже, что нет, но душу зацепило. Она вырвалась из того мира, — вновь послышался мужской голос.
Я попыталась крикнуть, потребовать, чтобы развеяли туман, но ничего не вышло. Оказалось, что мне нечем говорить.
— Она идеальна, нельзя её упускать, — кажется, к разговору присоединился третий голос.
Тоже мужской. В отличие от первого, он был на порядок ниже. От него буквально разбегались мурашки по несуществующему телу. Да, кажется, пора признать очевидное — я умерла. Либо это предсмертные галлюцинации.
— Смотрите, одна из участниц тоже… — женский голос оборвался, и что значит тоже, я так и не услышала.
Стало тихо и безумно одиноко в этой жуткой мгле. Я парила, не видя ни себя, ни что-либо другое, даже успела заскучать, но вспомнилась песня, которую сочинил один из наших коллег на мотив Земфиры — «Корабли в моей гавани»:
В пять утра уже полный приемник,
И сегодня уж чай не попьем мы,
Плевать.
Молодой практикант-второкурсник
Не знал, что люди могут так громко
Орать.
Наркотело в приемнике,
Вен нет ни на одной руке,
Не набрать кровь медсестре
Никак.[1]
Я даже всплакнула, вспоминая, как Вася, перебирая струны гитары, пел нам этот опус в новогоднюю ночь. Как мы хохотали, пытались досочинять слова, чтобы те нормально легли на музыку, но не успели. Привезли очередного неестествоиспытателя, кажется, мужик пытался лампочку в рот засунуть…
Не успела я вспомнить, что там было дальше, как вдруг меня куда-то потянуло. Да так настойчиво, так неотвратимо, что я снова попыталась закричать.
— А-а! — мой вопль раздался столь неожиданно, что я тут же замолкла.
Заморгала, потому что теперь мне в глаза (и они таки видели!) било солнце. Вокруг что-то говорили, но я никак не могла понять, что именно. Всё казалось каким-то бессмысленным гомоном. Тряхнула головой, вставляя мозги на место. Помогло.
— Чудо, случилось чудо! — кричала какая-то женщина.
— Да какое чудо, просто такую кобылу ничем не возьмёшь, — ехидный голос справа заставил меня снова открыть глаза.
В стороне стоял мужичонка в странной одежде. То ли бомж, то ли ролевик — так сразу и не поймёшь. Разве что костная структура лица ясно говорила о небольшом удельном весе мозга. Он явно был ближе к мозгу шимпанзе, нежели к мозгу развитого человека.
— Что тут случилось? — раздался чей-то властный голос.
Он был холоден и полон презрения.
— Да каретой её сбило, ваше магичество, — подобострастно отозвался шимпаномозговый. — Девка оказалась шибко нерасторопной. Не успела освободить дорогу для одной из ледяй, что торопилась на отбор.