Будь это какой-либо другой город, проблемы бы не возникло, разве только в Старограде. Потому что только там и здесь тюрьма укреплена и от оборотней. Кому, как не мне об этом знать, ведь я обошёл вслед за труппой Гармы практически всю Гардалию.
Пока я размышлял, Гарма с Михаем продолжали лаяться с охранником.
— Да мы честные люди, зарабатываем собственным трудом, приносим людям радость своими представлениями, — Гарма не на шутку обиделась на слова стражника. — Мы — порядочные люди и честью своей не торгуем.
Всё это бесполезно. Я вижу по глазам мужчины, что ему плевать на какие-либо аргументы, кроме его собственных. Понятно, тут без вариантов.
— Не пыли, — успокаивающе кладу руку на плечо Гармы. — С ним бесполезно разговаривать. Ладно, я пойду, если что, береги Ольшану, ты слишком ей рискуешь.
С этими словами я отправился на верную смерть. Хотя, возможно, такая живучая тварь как я и не сдохнет. На всё воля Небесного Волка.
Я подошёл к двери, взялся за прутья решётки, сквозь которые огрызался стражник, напрягся и… с мясом выдернул эту пресловутую железяку. По телу пробежала судорога — то запах аконита начал действовать. Плевать!
— За мной, — прохрипел Гарме с Михаем и зашёлся надрывным кашлем. — Я проложу вам путь.
— Ты совсем охренел?! — стражник схватился за оружие, но я одним мощным движением отмахнулся от него.
Он впечатался в стену, металл его кольчуги звенькнул о камни, голова ударилась о держатель для факела. Всё. Враг в отключке, можно идти дальше, вот только куда? Чутьё отбито аконитом, я вообще не знаю, сколько продержусь, но непонятно каким образом мои ноги идут в верном направлении. То, что они не ошибаются, я уверен на все сто.
Откуда? Кто знает.
— Боже, сами небеса послали нам тебя, — шепчет за спиной Гарма. — Михай, обязательно его вытащи, когда он не сможет идти.
— Да подожди ты, нормально он идёт, даже не спотыкается, — шипит сзади мужчина.
— Потому что бета, но, боюсь, это временно, — женщина оказывается более догадливой, однако.
Стиснув зубы, подхожу к очередной двери, пинаю со всей дури. Страшный грохот бьёт по ушам, но я терплю. Вновь иду вперёд, но голова начинает кружиться, а в глазах появляется резь. Держись, шкура!
— Что за шум? — раздался чей-то возглас.
Смотрю и удивляюсь: это мужик такой жирный, или меня глаза подводят?
— Пшёл вон, — я уже тянусь, чтобы обезвредить толстяка, но невероятным образом чую своим отбитым нюхом запах Ольшаны от него. Ярость вспыхивает с новой силой, давая мне дополнительный запал. — Где она?
— Кто она? — ехидство, с которым он начал отвечать, резко перешло в ужас.