– в Эль-Джауф, где вплотную занялись обустройством своих
даир, новых мест обитания.
Хронисты Омана сообщают, что как только персы, битые и посрамленные ‘аздами, явились в Сухар, то освобожденный из плена марзабан тут же доложил о происшедшем своему владыке, и попросил прислать подкрепление, чтобы «образумить неистовых ‘аздов и непременно выпроводить их из пределов Мазуна [Омана]». Иными словами, клятвенное обещание, что он дал Малику, никаких недружественных действий против йеменитов не предпринимать, интриг не плести и по истечении года перемирия побережье Мазуна покинуть, – нарушил.
Владыка персов отправил в Мазун (Оман) нового марзабана, с армией в 3000 воинов, и повелел ему «вторженцев-йеменитов из сатрапии Мазун изгнать». Армия проследовала сначала морем на Бахрейн, пополнила там количество судов, и выступила на Мазун (Оман).
Малик, прознав от своих лазутчиков о прибытии в Сухар нового марзабана с подкреплением, ждать, когда персы нападут на него, не стал. Собрал войско, и обрушился на них сам. В состоявшейся битве, в которой персы опять использовали боевых слонов, вновь одержал победу, заставил персов покинуть Сухар и другие места их обитания на побережье и уйти морем в Фарс. Согласно преданиям, в этой схватке с персами два сына Малика, отважный Хинат и доблестный Ма’ан, убили одного из слонов персов. Из сказаний южноаравийцев следует, что, спешно покидая земли Омана, персы порушили много даудий (афладжей, водоводов) из тех 10 000, что построил в том крае Южной Аравии инженер-ирригатор Сулаймана ибн Дауда (царя Соломона). Тех персов, кто не успел уйти на судах в море, ‘азды захватили, какое-то время держали в качестве заложников, но потом разрешили все же вернуться на родину.
Изгнав персов из Омана, Малик стал властвовать в заложенном им там новом уделе. Легенды гласят, что прожил Малик ибн Фахм 120 лет; в течение 70-ти из них правил Оманом, мудро и справедливо. Погиб случайно – от рук своего третьего, любимого сына, Салима, лучшего в то время среди йеменитов стрелка из лука. Братья завидовали Салиму, его отменным навыкам воина и, конечно же, той любви которой он пользовался у их отца. И потому задумали принизить его в глазах Малика ибн Фахма. Как-то вечером известили отца о том, что Салим несет караульно-дозорную службу недостойно. Случается, что во время ночных дежурств оставляет свой пост и развлекается с женщинами. Малик знал, что сыновья наговаривают на Салима. Но сказанное ими все же засело в его голове. И он, решив лично убедиться в том, как все обстоит на самом деле, вышел как-то раз ночью из дворца в сад, где в то время должен был дежурить Салим. День выдался тяжелым, и Салима одолел сон. Лошадь Салима, заметив в ночи силуэт Малика, громко заржала. Салим проснулся, взглянул на лошадь и увидел, что настороженные уши ее повернуты в сторону ближайших кустов. Салим знал, что лошадь, направляя уши на места едва уловимых звуков и неразличимых силуэтов в ночи, предупреждала его о грозящей ему оттуда возможной опасности. Недолго думая, он схватил лук и выпустил стрелу в ту сторону, куда указывали уши лошади. По раздавшемуся оттуда шороху отец догадался, что Салим поднял с земли лук, и прокричал: «Сын, не стреляй! Это – я, твой отец!». Но было поздно – стрела Салима пронзила сердце Малика.