В зори влажных распахнутых глаз.
Толпы первых красавиц тянулись к нему,
Чтобы он подарил им хоть миг,—
Только взглядом скользнув,
как в песок, как во тьму.
Мимо них он шагал напрямик.
Что случилось с царем? Словно светится весь…
Он легенды водил в поводу,
А хлестнула любовь его первая здесь
Лишь на двадцать девятом году.
Смотрят воины — вот он к ней руки простер.
Что ж, коль жаркая блажь его ест,
Пусть рабынею бросит ее в свой шатер,
Поиграет, пока надоест.
Но согдийка разрушила призрачный мир,
Растопила в своем тепле.
Вместо пира кровавого
брачный пир
Он сыграл на этой скале.
В первый раз закружилась его голова.
Мир повис на ее пояске…
Он заветные ночью шептал ей слова
На неведомом ей языке.
Он рассказывал, как его думы влекли
Не за кровью — за счастьем людским.
Как он должен добраться до края земли
Через кровь, через боль, через дым.
Но баллада любви была второй.
А всем прочим лаврам взамен
Между Сырдарьей и Амударьей
Согдианец встал Спитамен.
Спитамен — любимец долин и гор,
С Искандером душою схож,
Встал пришельцам наперекор,
Острым знаменем вскинув нож.
Солнце с неба оторвалось,
Чтобы не был он ликом хмур.
Он в одежде из золотых волос
И леопардовых шкур.
В каждом доме ждала Искандера беда,
Были горные тропы узки.
А когда он ломал и сжигал города —
Спитамен уходил в пески.
Но богатство и сила были с врагом.
Чтоб не стать добычей земли,
Все састары и бузурганы кругом
На поклон к Искандеру пошли.
И тогда Спитамен, растоптав имена
Тех, кто не были слову верны,
Кочевые лихие созвал племена
Для голодной народной войны.
Искандер усмехнулся смешком незлым.
Полководцу велел своему
Разгромить гордеца до конца
и живым
Спитамена доставить к нему.
Но в горячих песках, возле глиняных стен,
Где стервятники в небе царят,
На родимой земле уложил Спитамен —
Одного к одному — весь отряд.
Хмурясь, шлет Искандер полководцев других,
Спитамен уж почти в их руках,
Но опять только трупы шакалам от них…
Тонет след Спитамена в песках.
За год царь полземли записал за собой.
Целовала заря его щит —
А меж Сырдарьей и Амударьей
Он два года бесславно торчит.
Он готов Спитамена трижды проклясть.
Не умел он понять, что в бою
Не богатство искал Спитамен и не власть,
Просто землю любил он свою.
Просто родину он защищал от врага,
Чтобы тот не глумился над ней.
Больше жизни он эти любил берега,
Был им с каждой бедою верней.