Искандером открыта казна —
Золотая и гордая голова
Щедрой милостью оценена.
Липкий страх вместе с жадностью выполз на свет.
Как бывало во веки веков.
В царском стане с мешком на плече масагет
Появился из Красных песков.
Пал он к царским ногам перед всеми людьми.
— Я, твой данник, твой раб, говорю.
А чтоб ты мне поверил, великий, возьми! —
И мешок протянул он царю.
Словно лука натянутая тетива,
Отпустила стрелу в синеву —
В ореоле волос золотых голова
Из мешка покатилась в траву.
Голова Спитамена…
Как странен он был…
Вот и всем его думам предел.
Царь как будто былую вражду позабыл,
Молча в мертвые очи глядел.
Оттолкнул подлеца. Постоял, нелюдим.
И негромко сказал сам себе:
— Я хотел, чтобы он был сатрапом моим,
Да не к той он стремился судьбе.—
С дивной почестью царь приказал на заре
Эту голову — этот венец —
Схоронить на высоком холме в Бухаре,
Где лежит Спитаменов отец.
Не спеша Искандер постоял у холма,
Вспоминая безжизненный лик.
Согдиана свела Спитамена с ума,
А ведь мир и широк и велик.
Он свою Македонию вспомнил опять.
Что там? Вздорная мать. Нищета.
Под унылое блеянье коз засыпать.
Не вздымать над врагами щита.
Нет, весь мир — его родина!
Дерзостный путь,
Открыванье безвестных земель,
Новых птиц голоса, ветер, бьющийся в грудь,
Корабли, обходящие мель…
Согдиана замолкла. Утихла гульба.
Царь в шатре, и жена у колен.
— Ты со мной? Или Согды отцовской раба,
Как погибший зазря Спитамен? —
Тянет очи и руки Роксана к нему:
— Я стрелой за тобой полечу!
Я с тобой, я с тобой, хоть в подземную тьму…—
Он ее прижимает к плечу.
«А надолго ли, — думает он, — ты со мной?
По горам не потащишь тебя.
Полон разными думами сумрак ночной —
Вдруг однажды проснусь, не любя…»
Согдиана замолкла. Зовет горизонт.
Но надолго ли выпал ей плен?
Невелик в ней оставленный им гарнизон.
Что, как новый растет Спитамен?