Пялить язвами съеденный рот,
А единственный, богоподобный,
Искандер венценосный умрет.
Но не может стерпеть он такого.
И ведет Искандера душа
В Царство Мрака, от взгляда людского
За Водою Бессмертья спеша.
Тяжкий путь был ему напророчен.
На губах его гордый смешок.
А на пояс шнуром приторочен
Тонкокожий надежный мешок.
В нем сушеные рыбы с собою
(Полагается смертным еда).
Камень яхонт, что вспыхнет звездою,
Если близко плеснется вода.
Три испытанных спутника рядом:
Первый — факелоносец. Второй
Держит в дивном ларце «Илиаду»,
Третий — преданный раб и герой.
То цветами дыша неземными,
То от смрада слюной клокоча,
Шли они.
Тени мертвых над ними
Шелестели, касаясь плеча.
Вдруг сплелись они тучей несметной
И висят над его головой.
Возвестил ему голос бесцветный:
— Это те, что убиты тобой.—
Искандер усмехнулся:
— Собьется
Звездочет с пересчета обид.
Разве можно винить полководца,
Что оставил он след от копыт!
Но все новые кружатся круги —
Их все больше, ушедших с земли,
Юных женщин, детей тонкоруких,
Что затоптаны войском в пыли.
Мальчик в локонах, легких, летучих,
Полубог между сгинувших тел…
Искандер прошептал:
— Это случай,
Я его убивать не хотел! —
Тот же голос, бесцветен, бескровен.
Вопросил: «Он виновен?» И вмиг
Жуткий шелест: «Виновен, виновен…» —
В тишину подземелий проник.
И уж тени — не тени, не души,
Все тяжеле они, все плотней.
Вот обступят, задавят, задушат —
И не вырвется он из теней.
— Пропадите, — кричит он, — я воин! —
Но его бы не спас этот крик,
Если б молнией вдруг грозовою
Новый призрак во мгле не возник.
Властный профиль взметнув одноглазо,
Оттесняя всех прочих во тьму,
Тень отца — он узнал ее сразу —
Объявилась внезапно ему.
Взор отцовский, как встарь, величавый,
Был наполнен вопросом немым.
— Дай три года, — отцу закричал он,—
И весь мир будет царством моим! —
Тень исчезла за дымные клубы.
Но ему показалось во мгле,
Что ревнивые дрогнули губы
И морщина легла на челе.
Вдруг не тень, а скелет безобразный
Руку вытянул к горлу царя.
Верный раб вскинул меч безотказный,
Чтоб отсечь эту руку. Но зря —
Меч рассек только воздух. А воин,
Переломлен рукой пополам,
Некрасиво взмахнув головою,
Мертвым падает к царским ногам.
А пещера свой вид изменила,
Полился многошумный поток.
Это воды подземного Нила,
Что с заката идут на восток.
Вот ладья. И весло в ней хранится.
Одного лишь нести суждена,
Так же, как фараона в гробнице,
Тихо ждет Искандера она.
Слуги пали пред ним на колени:
— Если к новым пойдешь чудесам,
Без тебя нас замучают тени,
Нас задушат. Убей лучше сам.—